Богиня весны - Филис Кристина Каст

Лина закончила танец и вернулась домой. Персефона видела, как обнаженная женщина стояла перед зеркалом. И улыбнулась вслед за смертной. Персефона гордилась переменами, происшедшими в Лине благодаря ей. Богиня весны еще помнила, как болели натруженные мышцы, — зато теперь тело смертной стало подтянутым и гибким. Это тело теперь было куда более подходящим вместилищем для богини. Когда Лина улеглась в постель, Персефона почти ощутила теплое, мягкое тельце кота, прижавшегося к бедру.

Оракул заполнился туманом, картинка исчезла.

— В чем дело, дочь? Почему и ты, и та смертная кажетесь такими несчастными?

От голоса Деметры Персефона виновато вздрогнула.

— Нет, — продолжила Деметра, прежде чем ее дочь успела что-либо сказать. — Мне не нужны пустые слова утешения. Мне нужна правда.

Персефона посмотрела матери в глаза. Если Деметре нужна правда, она ее услышит.

— Я скучаю по всему этому, матушка. Я не думала, что так будет, но я полюбила мир Лины. Он такой подвижный, запутанный, и он такой живой! И они ведь там не знали, что я богиня. Они не знали, что я твоя дочь, но все равно полюбили меня.

— Разве они любили не Каролину? — мягко спросила Деметра.

— Нет. Я жила в ее теле, но душа оставалась моей.

Деметра грустно покачала головой.

— Каролина говорила мне то же самое, только я к ней не прислушалась. Я была уверена, что она ошибается.

— А что, если твою ошибку можно исправить?

— На этот раз я прислушаюсь.

Персефона радостно улыбнулась матери.

— Отлично. У меня есть одна идея.

— Ты уверена, что я могу уйти пораньше? Я действительно не прочь остаться, — сказала Долорес.

— Нет, милая. — Лина махнула на Долорес салфеткой. — Я настаиваю. Дел не так уж много, и мы все равно закроемся минут через тридцать. Мы с Антоном вполне справимся.

— Ну, если ты уверена... — с сомнением протянула Долорес.

— Иди уже! Мы с Линой отлично со всем разберемся. За кого ты меня принимаешь, в конце-то концов? За мистера Некомпетентность?

— Я никогда не называла тебя мистером Непотентность... по крайней мере, вслух, — хихикнула Долорес, довольная собственной шуткой.

Антон взорвался, как истинный южанин.

— Ах, чтоб я еще раз сказал тебе комплимент! — воскликнул он, сжимая кулаки.

Лина рассмеялась:

— Ну, вряд ли ты сможешь удержаться.

— Она бы сейчас получила пару тумаков, будь она парнем, — надулся Антон.

— Ладно, ладно, ухожу! — Долорес открыла дверь, но задержалась на пороге и с улыбкой оглянулась на Лину. — Как приятно видеть, что ты снова смеешься, хозяйка.

И она быстро ушла.

Удивленная словами Долорес, Лина продолжала смотреть на захлопнувшуюся дверь.

— Знаешь, и правда приятно, — сказал Антон, касаясь ее руки.

— Спасибо. Мне и самой приятно. — Они улыбнулись друг другу. — Я приберусь здесь. Проверь пока тесто. Его, наверное, пора уже разделать и уложить на лопаты.

Антон кивнул и ушел через вращающуюся дверь, отделявшую кафе от кухни. Лина снимала со стены табличку с названием пиццы дня, чтобы заменить ее завтра на новую, когда колокольчики над входной дверью звякнули.

— Одну минутку, я сейчас! — сказала Лина, не оглядываясь. — Вам повезло, как раз осталась еще одна пицца. Сегодня у нас начинка из трех сортов сыра с чесноком, базиликом и сушеными томатами.

— Это одна из моих любимых, но вообще-то я мечтала о толстом ломте «Губаны» с маслом.

Лина застыла. Этот голос... Она знала этот голос так же хорошо, как свой собственный. Лина обернулась — и снова поразилась красоте богини. Она была одета в джинсы и удобный вязаный свитер, а ее длинные волосы были связаны в хвост... но небрежная одежда ничуть не умаляла ее необычайную прелесть.

— Привет, Лина.

— Привет, Персефона.

Персефона улыбнулась.

— Кое в чем мы с тобой схожи. Мы бы узнали друг друга даже посреди гигантской толпы.

— Я... — Лина провела рукой по лбу, как будто пытаясь стереть смущение. — Я не ожидала тебя увидеть. Вот уж сюрприз!

Прежде чем Персефона успела ответить, колокольчики снова звякнули. В кондитерскую с царственным видом вошла высокая красивая женщина.

Персефона вздохнула и оглянулась через плечо.

Женщина выбрала столик рядом с окном. Она села с таким видом, как будто собиралась выслушать придворных.

— Я так и знала, что матушка пойдет за мной, — сказала Персефона.

Из кухни выскочил Антон.

— Ох, боже мой, кто бы мог подумать, что случится наплыв прямо перед закрытием! — Он легче перышка пронесся через зал к Деметре. — Могу я предложить вам что-нибудь?

Богиня посмотрела на него, вскинув бровь.

— Вина. Красного.

Антон склонил голову набок, размышляя.

— Кьянти вас устроит?

— Если его выбирала сама Каролина, я доверюсь ее вкусу.

— Ох, дорогая моя, в этом вы правы. Наша Лина знает толк в винах, — проворковал Антон. — Что-нибудь еще?

— Антон! — К Лине наконец вернулся голос. — Ты можешь заняться тестом. Я сама позабочусь об этих леди.

Деметра вскинула руку, останавливая ее.

— Нет. Мне нравится этот... — Она окинула Антона задумчивым взглядом. — Этот молодой человек. Вам необходимо поговорить. А он займется мной.

Антон бросил на Лину многозначительный взгляд.

— Могу ли я соблазнить вас еще чем-то, кроме вина? У нас сегодня весьма примечательная пицца. Обещаю разогреть ее для вас моими собственными лилейно-белыми руками.

— Пицца? — Богиня произнесла это слово так, словно впервые его слышала.

— Сыр, томаты, чеснок, базилик — умереть от восторга!

— Ладно, приготовь ее для меня, — согласилась Деметра, величественно взмахнув рукой.

Антон самодовольно улыбнулся. И прежде чем отойти к стойке, спросил:

— Милая, как вас зовут? Не думаю, что вы бывали у нас прежде.

Лина открыла было рот, но Персефона качнула головой, призывая хранить молчание.

— Можешь называть меня Робин Гринтри.

— Что ж, мисс Гринтри, позвольте еще сказать, что это шелковое платье на ком-то другом выглядело бы совсем обычным, но на вас оно — как королевская мантия! У вас царственный вид.

— Разумеется, — согласилась Деметра.

— Вино сейчас будет. — Антон поспешил назад в кухню. Проходя мимо Лины и Персефоны, он тихо сказал: — Не могу устоять перед старыми королевами!