День чёрной собаки - Вадим Юрьевич Панов

его побрили, то поняли, что парень скорее всего тюркских кровей. Возможно, азербайджанец.

– Парень? – удивился Феликс.

– Несмотря на седину, бродяга довольно молод. Организм в запущенном состоянии, что соответствует образу жизни, однако парню однозначно не было и сорока. По первоначальным оценкам – лет тридцать пять.

– Примерно тридцать пять… тюркская кровь… – Феликс вспомнил взгляд, который Ада бросила на умирающего Прохора.

– Когда-то он пережил очень сильные побои, – продолжил Патрикеев. – Ему ломали руки, пальцы, рёбра, одну ногу… На теле многочисленные шрамы и следы ожогов.

– Ему приходилось много драться?

– Я бы сказал, что когда-то давно его зверски пытали.

Неожиданный оборот, однако Вербин уже понял, что слабенькая ниточка сработала – он догадался, почему Ада приехала в «Небеса», осталось лишь получить подтверждение.

– Иван Васильевич, мне нужно его фото.

* * *

«Надо было спросить, что стало с Баем».

Но при этом участковый понимал, что не мог расспрашивать тоскующего Вербина о судьбе кота – только не сегодня. И не в ближайшие дни. И даже сомнениями своими поделиться не мог. Что у него есть? Мёртвые старушки, к которым перед смертью приходил большой чёрный кот? Мартынов не представлял, как рассказать об этом Вербину, только что потерявшему любимую женщину. И не просто потерявшему, а заставшему на её груди кота.

«Феликс, послушай, у меня есть подозрение, что Бай высосал из Криденс жизнь и так исцелился…»

Серьёзно?

Но куда девать подозрения? Куда девать полотенца, в которые Криденс завернула раненого кота и которые насквозь пропитались кровью? Как согласуются слова Вербина, что Баю не жить, с тем фактом, что через несколько часов кот оказался здоров?

А Криденс умерла.

Как всё это объяснить?

Врачи утверждают, что по естественным причинам.

А Бай лежал на груди Криденс: коллега-участковый сказал, что футболка женщины была испачкана кровью. Бай истекал кровью, почти не дышал, а потом убежал.

А Криденс умерла.

У Мартынова не было никаких объяснений, только осторожные догадки, которые он изо всех сил гнал прочь, пытаясь сосредоточиться на вещах обыденных, понятных, не имеющих отношения к мистике, но избавиться не мог. И потому не удивился, встретив на улице Бая. Мартынов возвращался домой, а чёрный кот медленно вышел из-за угла, оказавшись у него на пути. Участковый вздрогнул, остановился, сделал маленький шаг назад, и долго, почти полминуты, они с Баем смотрели друг другу в глаза. Сначала просто смотрели, а затем Мартынов почувствовал… не услышал, а именно почувствовал отрывистые слова:

«Я не хотел… не просил… не хотел…»

Почувствовал слова и почувствовал, что коту невыносимо больно. Так больно, что Бай бы с радостью умер.

* * *

– Привет! Можешь говорить?

– Конечно, – отозвался Феликс. – Для тебя – всегда.

Звонил его старый товарищ – Роман Козлов, замначальника управления уголовного розыска по Тверской области.

Вербин обратился к нему после допроса Бархина, и теперь Козлов собирался рассказать о результатах работы.

– Извини, брат, порадовать нечем. – Козлов не любил ходить вокруг да около. – Мои ребята прошли по примерному маршруту Бархина, поговорили с туристами, но безрезультатно: никто его не видел. А если и видел, то не обратил внимания.

– Ожидаемо.

– Согласен.

– Скинешь официальную бумагу?

– Без проблем. – Козлов помолчал. – Но работы ты мне в итоге подкинул.

– Пусть отчёт секретарша составит – у тебя почерк поганый.

– Я не об этом, – рассмеялся Козлов. – Когда я понял, что от туристов пользы не будет, велел плотно поговорить с бродягами, и выяснилось, что летом у них обязательно пропадает один-два человека. И повторяется это уже несколько лет.

– В полицию обращались? – помолчав, спросил Вербин.

– Говорят, обращались, но слушать их не стали, мол, что с вас взять? Вы сегодня здесь, завтра в соседней области. Вы говорите, что друзья пропали, а они присели в Новгороде за мелкую кражу. Документов нет, значит, и людей нет. Я, конечно, попросил руководителя вставить нашим бездельникам по первое число, а сам задумался…

– О том, зачем Бархин ездил на Селигер? – тихо сказал Феликс, которому пришёл в голову именно этот вопрос.

– Да, – подтвердил Козлов. – И потому хочу узнать: Бархин действительно причастен к убийствам?

– Сто процентов.

– Тогда второй вопрос: какова вероятность того, что убийства свели Бархина с ума?

– Близка к нулю, – твёрдо ответил Феликс.

– Несмотря на официальную версию?

– Тебя интересует моё мнение или официальная версия?

– Твоё мнение.

– Вероятность того, что Бархин рехнулся, близка к нулю.

– Не стану спрашивать, как в таком случае у вас там всё разрулилось, – произнёс после довольно длинной паузы Козлов. – Главное я услышал: Бархин – убийца.

– И мог ездить к тебе на охоту, – согласился Феликс. – Чтобы удовлетворить потребность в насилии.

– Чёртов урод, – прокомментировал Козлов. – Ладно, я подумаю, как поискать оставленные им следы.

– Но при этом я вполне допускаю, что Бархин ездил к тебе отдыхать или, как он говорил, «перезагружаться», – продолжил Вербин. – Во-вторых, если он закапывал тела в лесу, вряд ли ты их найдёшь. В-третьих, зачем тебе старое дело? Новых мало? Ну и в-четвёртых, даже если мы во всём правы, а тебе повезёт найти труп и открыть дело – главный подозреваемый мёртв.

– Это не важно, – ответил Козлов. – Я хочу знать, что происходит на моей земле.

Потому что это его обязанность.

И это Феликс мог понять, потому что говорил со старым другом из машины, по дороге в «Сухари».

Ехал туда, где всё началось.

///

И где жизнь текла своим чередом.

Возбуждение, охватившее посёлок после появления полиции и последовавшего наплыва журналистов, постепенно спало. Люди перестали вздрагивать, глядя на дом Брызгуна и представляя, что творил в подвале знаменитый режиссёр и в каком виде нашли его самого. Вздрагивать перестали, но обсуждать – нет. И в обсуждениях обязательно вспоминали, что «Илья и Платон с детства дружили с Адой», и, проходя или проезжая мимо, косились на особняк из красного кирпича. Нехорошо косились.

Дурную славу «Сухари» не приобрели и не могли приобрести – для этого посёлок был слишком респектабельным, – зато обзавелись собственной, уникальной легендой. И на состоявшемся общем собрании – экстренном, конечно же, – помимо прочих вопросов, обсуждалось предложение выкупить у наследников Брызгуна дом и устроить из него нечто вроде достопримечательности. Этакую общественную зону с барбекю на месте нескольких убийств. Адекватные жители посёлка предложили дом выкупить, но снести и на его месте построить что-нибудь нейтральное, но что именно, сказать затруднялись, поскольку ни сами не хотели посещать это место, ни детей в него пускать. Консенсуса достичь не удалось, договорились встретиться через неделю.

Люди планировали будущее.

Охранники Феликса помнили, так что показывать документы не пришлось – пропустили. У дома Ады Вербин припарковался так, чтобы перекрыть ворота, и позвонил в калитку. Замок щёлкнул сразу – то ли охранники сообщили о приезде гостя, то ли хозяйка разглядела полицейского в системе видеонаблюдения. Она не спросила: «Кто?», а велела: «Обойдите дом справа» – и встретила Феликса на ступенях террасы.

– Я как раз хотела прогуляться по лесу. Составите компанию?

На ней были короткие белые шорты, едва виднеющиеся из-под безразмерной белой футболки, и белые кроссовки.

– Мы пойдём в лес? – удивился Вербин.

– Вам не всё равно, где говорить? – удивилась в ответ Ада, медленно направляясь к калитке. Ясно давая понять, что решения не изменит и если Феликс хочет говорить в доме – ему придётся подождать.

– Почему вы решили, что я приехал поговорить? – спросил Вербин, следуя за женщиной.

– А зачем?

– Вдруг я приехал вас арестовать?

– Такие ролевые игры говорят о серьёзной профессиональной деформации.

– Я знаю, что это сделали вы.

Ада неожиданно остановилась, Феликс пару мгновений постоял, решив, что она нервно среагировала на его резкую фразу, затем беззвучно выругался, обошёл женщину слева и распахнул калитку. Ада поблагодарила полицейского кивком и вышла в лес. В тёмный, мрачный ельник. И прогулочным шагом направилась в глубь. Но не по тропинке. Вербин шёл слева и говорил, не глядя на женщину – ему не требовалось следить за её мимикой, он знал, что не ошибается.

Он знал, что она виновна.

– Я думаю, всё началось с убийства вашей соседки – Розалии Александровны Збарской. Вы с друзьями застрелили её шестнадцать лет назад, но забыть совершённое преступление оказалось невозможно, тем более что оно осталось безнаказанным… Чем перед вами провинилась Розалия Збарская?

Вот теперь Феликс посмотрел женщине в лицо, но не прочитал на нём ничего – Ада осталась абсолютно спокойной.

– Я не знаю, кто из вас нажал на спусковой крючок, полагаю, каждый по очереди, но уверен, что все вы запомнили то ощущение, что возникает после отнятия жизни.

– Пробовали? – легко спросила Ада.

– Да.

– Я так и думала.

– А вы рубили курице голову в надежде вновь пережить то ощущение?

Ада выдержала паузу, но вспомнила, что Феликс только что дал честный ответ,