Динка. Динка прощается с детством - Валентина Осеева

– А я? – волнуется Динка.

– Ну, и ты подумай, с чем тебе выступить, – говорит Марина.

– Можно сказать «Дон Педро»? – спрашивает Динка.

– Что хочешь…

– А Мышка?

– Я скажу «Лесной царь», – откликается Мышка.

Но главный номер программы – это Анюта, Анюта должна прочитать по букварю любой рассказик по желанию публики, а потом она еще скажет стихи. Это выдумала Алина, чтобы показать свою ученицу, а заодно и себя как учительницу. Анюта приходит после обеда, и обе они, взволнованные предстоящим экзаменом, старательно готовятся в уголке сада.

Динке вдруг делается очень скучно. «Ленька не придет, – думает она, – ведь сегодня воскресенье… А может быть, все-таки придет?»

Девочка на всякий случай бежит к забору, и лицо ее расцветает от радости: на заборе весело трепыхается цветной флажок.

– Макака! Я тута… – шепчет Ленька, перебегая от куста к забору и боязливо оглядываясь. – Не пойдешь на утес?

– Не могу я… Мама дома…

– А я чай вскипятил, чайку бы попили…

– Нельзя мне… Посиди лучше ты тут… – просит Динка.

– Опасно тут… Твоя Алина так и шмыгает туда и сюда. Уж один раз еле скрылся. Чего это она так шмыгает?

– А это… – Динка вспоминает палатку Никича и просьбу Кости, чтобы никто не знал о его поручении. – Это большая тайна, – прижимаясь к забору, шепчет она. – Алина ищет…

– Чего ищет? – таращит глаза Ленька.

– Она не чего, а кого… Одного человека.

– Человека?

– Ну да… Ей велел Костя… – еще тише шепчет Динка.

– Чудно! – удивляется Ленька. – Может, меня? Может, кто прознал, что я сюда шатаюсь, дак и ищут?

Динка широко раскрывает рот. Это никак не приходило ей в голову. А вдруг правда?

– Проверить бы надо… Я где-нибудь подальше от забора нарочно попадусь ей на глаза и погляжу, что будет! А споймает она меня здесь, так тебя из дому не выпустят. Скажут: вот с какой рванью дружится! – взволнованно шепчет Ленька.

– С рванью? Что ты? У нас так никто не скажет! Я бы все рассказала… Тебя бы все жалели… – с робкой надеждой шепчет Динка. Ей так хочется привести Леньку к маме! Мама что-нибудь сделала бы такое, что жизнь Леньки сразу бы изменилась…

Но Ленька сурово обрывает ее мечты:

– Меня жалеть не за что! Я не калека и не нищий. Ты этот разговор брось, Макака! Знаю я твои мысли. И приживалом нигде не буду. От тебя возьму, от Степана возьму, от дяди Коли помощь принял бы… А от чужих людей мне ничего не нужно!

Динка грустно замолкает. Она не хочет спорить с Ленькой. Но как может ее мама быть кому-нибудь чужим человеком?

– Тогда иди на утес, – тихо вздыхает она. Но Ленька не уходит.

– Скучаю я там без тебя, – серьезно говорит он. – Камни да Волга. Тоска забирает…

Динка вдруг вспоминает о литературном вечере.

– Лень, Алина не будет шмыгать! У нас скоро вечер, стихи будут читать! Я тоже прочту! – радостно шепчет она. – Знаешь что? Ты тогда подойди поближе и послушай, ладно?

– Ладно! А ты прибеги, скажи, где будете, я поближе сяду! – оживляется Ленька.

– Хорошо! Я сейчас узнаю! Наверное, уже все собираются! Подожди здесь!

Динка исчезает и скоро возвращается.

– Мы будем на крокетной площадке. Это близко к лазейке, там можно спрятаться у самого забора. Пойдем, я покажу! – шепчет она.

Но им приходится пережидать Костю. Костя прибивает к калитке медную дощечку для Марьяшки.

Ленька выбрал за забором пышно растущие кусты орешника и, спрятавшись в них, глядел через щелку, как подходили, рассаживались на крокетной площадке взрослые и дети. Марину он знал хорошо и в ответ на ее улыбку, обращенную к детям, тоже улыбнулся за своим укрытием из зеленых крашеных досок забора. Катю он знал меньше и, впервые хорошенько приглядевшись к ней, отметил про себя, что она красивая, но гордая. Костя ему понравился, он был, по его мнению, настоящий политический, со своими лучистыми глазами и серьезным лицом. Лина напомнила Леньке одну из тех картин, которые продавали на базаре за два рубля. Там обязательно был нарисован зеленый пригорок с крупными цветами и восседающая на этих цветах красавица в русском сарафане… Но больше всех понравился Леньке Малайка. Он сидел около Лины и, как только она поворачивалась к нему, опасливо отодвигался на самый край скамейки. Круглое сияющее лицо его и нерусский говор смешили Леньку, и, прижавшись щекой к забору, Ленька от души хохотал, глядя на Малайку.

Выступление хотели начать с Кости, но Анюта так волновалась, что Алина решила выпустить раньше ее.

– Анюта Казбекова учится читать недавно. Сегодня она прочтет по букварю маленький рассказик по желанию публики, – серьезно сказала Алина, выводя за руку Анюту на середину площадки и передавая в «публику» букварь.

Анюта в чистеньком коричневом платьице и в черном гимназическом переднике, подаренном ей Алиной, выглядела настоящей гимназисткой на первом экзамене. Глаза ее испуганно смотрели на свою учительницу, щеки пылали.

Марина и Костя выбрали рассказик в четыре строчки и передали его Алине.

– Читай громко, не торопись, – строго предупредила Алина свою ученицу.

Анюта дрожащими руками поднесла к глазам букварь и по складам прочитала рассказ.

«Публика» наградила ее громкими аплодисментами. «Я куда лучше могу!» – с гордостью подумал Ленька.

– Анюта Казбекова прочтет стихотворение… – снова начала Алина, но ободренная Анюта не дала ей досказать и громко закричала:

Ну, пошел же, ради бога!

Небо, ельник и песок…

Невеселая дорога…

Она говорила бойко, весело, и аплодировали ей долго. Потом выступила Мышка.

Кто скачет, кто мчится под хладною мглой… –

начала она, и серебристый голосок ее вызвал у Леньки задумчивую, мягкую улыбку.

Но он волновался за Динку.

«Не осрамилась бы энта Макака… Ведь ей как в голову взбредет…» – с тревогой думал он, получше пристраиваясь у забора.

На крокетной площадке наступила тишина. Динка что-то шептала на ухо Алине… Ленька прислушался, но сзади него тихо прошелестела трава; мальчик оглянулся. Человек в сером костюме осторожно шел вдоль забора, пристально разглядывая сидящих на площадке. Крадущиеся шаги его и настороженное выражение длинного серого лица привлекли внимание Леньки. Остановившись под кривой березой, человек оглянулся, и мальчика неприятно поразил пустой, холодный взгляд его бесцветных глаз.

«Кто же это? Подглядывает чего-то…» – забеспокоился Ленька.

Каменщик, каменщик в фартуке белом… –