Морена-2. Золото партии - Александр Афанасьев

Грандиозная картина, открывшаяся ему – поражала воображение.

Он пока не знал всей подоплеки. Но зная то, что он знал ранее, и сопоставив с тем что он узнал сейчас, он пришел к выводу, что СССР регулярно выводил часть валютной прибыли на нейтральные корпорации и вкладывал их в США. В главного противника.

И эти вложения – исчислялись суммами с большим количеством нулей. Он знал о некоторых вложениях СССР в Европе – в 60-е целые парижские кварталы застраивались на средства компартии – но про вложения в главного противника…

Тем не менее, дело было сделано – и пора было собирать урожай. Вложения, сделанные после вьетнамской войны, в самом начале рейгановской эры, суперцикла рынков дали огромный, просто непредставимый человеческим умом урожай.

Конечно, это были не их деньги. Не его, не этой странной женщины… но – чьи? Неужели России, само название которой стало в Европе символом коррупции и непотизма.

Страны, которой принадлежали эти деньги – больше не было. Общества – не было. Все погибло. Все было убито. Подло и предательски.

Может, это и есть вклад в будущее? Может это и есть то семя, из которого прорастет росток?

Не затоптать бы…

* * *

С вокзала – он позвонил по номеру, который ему оставили. Проклятье, он так и не научился пользоваться сотовым…

Сообщил, что у него все получилось.

Теперь надо было ехать домой…

И впервые за долгое, очень долгое время – он с почти молодым нетерпением ждал, что будет там, впереди…

Жизнь снова вызывала у него интерес…

* * *

Уже открывая дверь в свою квартиру – он вдруг услышал за спиной шаги… какие-то странные… размазанные. И понял, что это – за ним.

* * *

Морена оставила машину за два квартала. Типичная проблема – нет парковочных мест. Странно – но к этому привело сомнительное решение мэрии давать большую скидку тем, что выезжает со стоянки не более пяти раз в месяц. Из-за этого все стояночные места были постоянно заняты, и припарковаться было негде.

Что дальше?

Ее отец умудрился включить ее в спецоперацию, нацеленную на дискредитацию и устранение ее французского работодателя. Это избавит ее от всех обязательств и позволит продолжать действовать самостоятельно. Нужно аккуратно и незаметно, насколько это возможно, перевести компании-холдинги в другое место, в другую юрисдикцию. Затем не менее аккуратно решить проблему с обременением. Не привлечь внимание прессы. Только потом решать, что делать далее…

Вот и дверь. У нее был ключ, ей дал его профессор – как-то это вышло совершенно обыденно, ни он ни она не смутились и не заметили в этом никакой подоплеки. Она повернула ключ в двери, вошла, закрыла дверь и…

Кровь!

Запах крови… медный, кисловатый. Знакомый ей слишком хорошо…

В секунду – она изменилась. Как оборотень. Роскошная актриса, графиня Мерседес де Сантьяго, известная в определенных кругах парижской богемы как протеже самого месье Симона, она же Элис Фишер из банка «Юнион Свисс», которая умудрилась выйти с китайского рынка до падения – исчезла, на глазах превратившись в Морену. Богиню зимы и смерти, которой не угодны никакие подношения, кроме человеческих жизней.

Взгляд стал острым и сосредоточенным. В левой руке появился фонарик, в правой – Глок. Поза необычная для стрелка, никто так не стреляет – левая рука на выносе, с фонарем, правая – сбоку, на уровне пояса, с пистолетом. Но такая поза позволяет обрести преимущество над противником. Он прежде всего обратит внимание на вытянутую руку, чисто инстинктивно – но там не будет ничего кроме фонарика. Так же инстинктивно – а всех сейчас, и полицейских и гражданских стрелков учат по одной, и не лучшей методике – он поймет, что она не вооружена. Это будет его ошибка – и исправить ее он уже не сможет. Секунда – а больше ей и не надо, за секунду она успевает выпустить не менее пяти пуль и отлично стреляет навскидку. Здесь пяти и не надо. Пара – чтобы ошеломить противника, исключить ответные действия и выиграть еще пару секунд. Потом – она примет классическую стрелковую позу и добьет его уже прицельно.

Противоядия против этой методики не было. Ей могли противостоять только военные и то – только те, которых обучили стрелять во все, что движется и быстро.

Она замерла, прислушиваясь. Спешить не надо. Противник почти наверняка услышал, как закрылась дверь – если он здесь. Теперь он ждет, пока она пойдет по комнатам – на звук или на запах. А она не пойдет! Она будет ждать. Не шевелясь, не производя ни малейшего звука. Противник – если он здесь – рано или поздно попытается понять, что происходит, и сам начнет двигаться – и нарвется на пулю.

Она стояла в холле, неподвижно, почти не дыша, готовая отреагировать на любую опасность – ослепить фонариком или встретить ее градом пуль. Но опасности не было. Просто запах… и едва слышный шум проезжающих машин.

Так она стояла полчаса. Потом начала двигаться – осторожно и тихо. Как змея…

Комната… темно, шторы опущены… она на секунду включила фонарик, чтобы ослепить того, кто, возможно, там есть и смотрит на дверь через прицел – и тут же выключила. Красиво прошла дверной проем…

Никого. Но в комнате следы борьбы. И компьютера – нет.

Дальше. Хорошо, что квартира профессора не такая уж большая… зачищать большую нет ни времени, ни терпения…

Ванная… здесь.

Господи…

От увиденного в сфере фонарика ее затошнило… Ангел научил ее убивать, научил всему тому, что знал он – но он слишком любил ее, чтобы пропускать через ту мясорубку, через которую пропустили его в учебном центре ВМФ Чили, а потом и в школе Америк. В центре подготовки чилийского спецназа каждый из курсантов в начале курсов заводил себе щенка – частью выпускного экзамена было его зарезать. Так курсантов учили проявлять жестокость и безжалостность. В Школе Америк их обучали пытать. Пытали обезьян и свиней. Если бы кто-то из зоозащитников узнал, что происходит на таких курсах – он бы грохнулся в обморок.

Она грохнуться в обморок не имела права… потому просто сильнее вцепилась в пистолет. Пистолет – единственное, чем можно остановить зло… что уберегает тебя от зла. Пистолет есть оберег – единственный действенный в ее случае.

Фонарик в руке был все горячее – она включила его на полную мощность.

Профессор Дюбон был в душе, занавеска была сорвана. Лицо его было спокойно как у человека умершего в мучениях. Кто-то приковал его наручниками к трубе наверху, потом начал резать на куски. Поизгалялся вдоволь…

* * *

Она не помнила, как оказалась на улице. В подворотне она не выдержала – ее вытошнило. Прохожие внимания не обратили – обычная наркоманка. В Париже полно теперь таких.

Телефона у нее не было – по телефону ее могли отследить, тем более в Париже. Ночное интернет-кафе еще работало, там толклись какие-то негры. К их счастью, они не обратили на нее внимание – она была в таком состоянии, что могла просто пристрелить любого, кто встанет на ее пути.