Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры - Олег Хлевнюк

Гораздо большее значение для реального распределения ролей в высших эшелонах власти имело решение Политбюро о перестановках в руководстве ЦК ВКП(б), принятое 27 февраля 1935 г. В соответствии с этим постановлением, член Политбюро А. А. Андреев был освобожден от должности наркома путей сообщения и назначен секретарем ЦК ВКП(б). На его место в Наркомат путей сообщения был переведен Л. М. Каганович, который сохранил пост секретаря ЦК, но был освобожден от обязанностей председателя Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) и секретаря Московского областного комитета партии. Председателем Комиссии партийного контроля вместо Кагановича был назначен Н. И. Ежов, ставший незадолго до этого также секретарем ЦК. Еще одну часть «наследства» Кагановича — пост секретаря московского обкома ВКП(б) — получил другой выдвиженец — Н. С. Хрущев[630]. Судя по подлинному протоколу заседаний Политбюро, это важное постановление могло быть принято на встрече группы членов Политбюро. Оригинал постановления был написан Поскребышевым (азначит, скорее всего, продиктован Сталиным), после чего завизирован Сталиным. Под сталинской подписью одним красным карандашом расписались Каганович, Орджоникидзе, Молотов, Ворошилов, Микоян. Калинин, как следует из секретарской пометы, был опрошен (видимо, по телефону)[631]

Истинный смысл этого шага, явно инициированного Сталиным, стал более понятен 10 марта 1935 г., когда Политбюро утвердило постановление «О распределении обязанностей между секретарями ЦК». Новый секретарь ЦК Андреев был введен в состав Оргбюро ЦК и фактически стал руководителем этого органа — он должен был вести заседания Оргбюро. Однако при этом в постановлении была сделана существенная оговорка: подготовка повестки Оргбюро возлагалась на двух секретарей ЦК — Андреева и Ежова. Андрееву, кроме того, было поручено заведование промышленным отделом ЦК, которым до этого руководил Ежов, а также наблюдение за работой транспортного отдела и Управления делами ЦК ВКП(б). Ежов, освобожденный этим же постановлением от заведования промышленным отделом, получил под свое начало важнейший отдел руководящих партийных органов. Наблюдение за работой остальных отделов ЦК, «особенно за отделом культуры и пропаганды», поручалось Сталину. Л. М. Каганович, оставшийся секретарем ЦК, также получил (дополнительно к своей новой должности наркома путей сообщения) «партийное поручение» — наблюдение за работой Московской областной и городской парторганизаций. Однако в постановлении всячески подчеркивалось, что пост наркома путей сообщения для Кагановича отныне является основной обязанностью. Наблюдение заМосквой, оговаривало Политбюро, не должно проходить «в ущерб работе в НКПС». Последний пункт постановления от 10 марта гласил: «Разрешить т. Кагановичу обращаться как секретарю ЦК к обкомам и крайкомам за помощью и поддержкой по вопросам железнодорожного транспорта каждый раз, когда этого будет требовать обстановка»[632].

Итак, кадровые перемещения в начале 1935 г. можно назвать рассредоточением влияния ближайших сталинских соратников. Л. М. Каганович, который в течение нескольких лет был первым заместителем Сталина в партии с широчайшим кругом функций, утратил многие из прежних обязанностей. Формально на его место попал А. А. Андреев, назначенный секретарем ЦК, руководившим работой Оргбюро. Однако влияние Андреева на деятельность Оргбюро было изначально ограничено оговоркой о равной ответственности Андреева и Ежова за составление повесток Оргбюро, а также тем, что Каганович оставался как секретарем ЦК, так и членом Оргбюро. Роли Андреева и Ежова как бы уравновешивались в результате перестановок в руководстве отделами ЦК. Андреев получил под свое начало относительно второстепенный промышленный отдел. Ежов заведовал ключевым отделом руководящих партийных органов, а значит, курировал кадровые перестановки. Многочисленные обязанности секретаря ЦК (в отличие от Кирова, который, руководя Ленинградом, почти не принимал участия в московских делах) выполнял также Жданов. В связи с этим 20 апреля 1935 г. Политбюро даже приняло специальное постановление: «Для облегчения работы Секретариата ЦК обязать т. Жданова из трех десятидневок месяца одну десятидневку проводить в Москве для работы в Секретариате ЦК»[633].

В результате всех реорганизаций к трем секретарям ЦК (Сталин, Каганович, Жданов), делившим между собой работу по управлению аппаратом ЦК в начале 1934 г., в 1935 г. добавилось еще два секретаря (Андреев, Ежов), принявших на себя значительный груз обязанностей. Все это имело, по крайней мере, два важных следствия. Во-первых, фактически исчез пост могущественного второго секретаря ЦК, заместителя Сталина по партии, который в предыдущие годы занимали Молотов и Каганович. Обязанности второго секретаря были разделены между несколькими секретарями. Во-вторых, Сталин усилил позиции нескольких выдвиженцев — Ежова, Жданова, Хрущева. В конечном счете все эти меры ослабляли старых соратников Сталина, а соответственно, механизмы «коллективного руководства» в Политбюро.

Особое значение, как будет показано далее, имело приближение к высшим эшелонам власти Ежова, которого Сталин выбрал в качестве исполнителя планов политических чисток. Одним из важнейших заданий Сталина, полученных Ежовым в этот период, была подготовка так называемого «кремлевского дела», начавшегося с ареста в январе — апреле 1935 г. группы служащих правительственных учреждений, расположенных в Кремле (уборщиц, библиотекарей, сотрудников секретариата Президиума ЦИК, управления коменданта Кремля и т. д.). Их обвинили в подготовке террористических актов против руководителей государства, прежде всего против Сталина. Поскольку среди арестованных находились родственники Л. Б. Каменева, его объявили одним из вдохновителей заговора[634]. Если бы дело ограничилось только этими фальсификациями, «кремлевское дело» можно было бы рассматривать как логичное продолжение репрессий против бывших оппозиционеров, развязанных после убийства Кирова. Однако с работы был снят, а затем исключен из партии секретарь ЦИК СССР А. С. Енукидзе, обвиненный в покровительстве террористам. А это непосредственно касалось уже ближайших соратников Сталина.

58-летний А. С. Енукидзе был старым членом партии. Он начинал свой революционный путь в Закавказье и в силу этого находился в давних приятельских отношениях как с самим Сталиным, так и с некоторыми другими членами Политбюро (например, с Орджоникидзе). В силу служебного положения Енукидзе занимался материальным обеспечением высшего советского чиновничества. По этой причине он был своим человеком во многих кремлевских семьях. Хотя Енукидзе не входил в Политбюро, он являлся важным элементом той сталинской системы «коллективного руководства», которая возникла в конце 1920-х годов и которую Сталин постепенно, но целенаправленно, разрушал в последующий период. Атака против Енукидзе, предпринятая по инициативе Сталина, была фактически первым ощутимым ударом по «ближнему кругу». В деле Енукидзе проявились взаимоотношения между Сталиным и его соратниками на исходе периода «коллективного руководства», а само это дело было очередным ударом, разрушавшим остатки влияния Политбюро.