Самый неподходящий мужчина - Джо Беверли

Родгар унес шкатулки с драгоценностями. Вернувшись, он провозгласил:

— Портшезы готовы. Пришло время нашего торжественного выхода. — Выхода, милорд? — переспросила Дамарис.

— Именно выхода. За парадной дверью лежит мир — наша сцена.

Эшарт взял руку Дженивы и повел. Фитц предложил ей свою. Она сжала его пальцы. Родгар и Талия шли позади. Дамарис надеялась, они не услышали, когда она сказала:

— У меня есть для тебя подарок. Он вскинул бровь.

Она раскрыла вторую ладонь, в которой было кольцо — массивное мужское золотое кольцо с овальной камеей светло-желтого цвета. Ее окружали крошечные бриллианты, настолько маленькие, что просто образовывали искрящийся ореол.

— Я не могу принять от тебя кольцо, Дамарис. Не сейчас.

— Резное изображение рапиры, переплетенной лентами и цветами. Как только я вспомнила про него, то сразу поняла, что кольцо предназначено для тебя. Это талисман на сегодня. Он придаст тебе силы.

— Если я надену его, Родгар заметит. Возможно, он видел, как ты его взяла.

— Оно мое, и я могу делать с ним все, что пожелаю. Когда они миновали поворот на вершине лестницы, она вложила кольцо ему в руку.

— Оно было частью награбленного твоим отцом? — поинтересовался он, когда они начали спускаться.

— Возможно.

— Было бы несколько неловко встретиться с его настоящим владельцем.

Но когда они спустились в холл и слуги вышли с накидками и муфтами, Дамарис увидела, как он надел кольцо на средний палец. Оно оказалось маловато. Глядя на нее, он надел его на безымянный. Это была правая рука, но она знала, что в некоторых странах женщины носят обручальное кольцо на этом пальце.

Дамарис понравилась эта мысль, и она окинула взглядом свои кольца, пока что все ее собственные. Точнее, отца. Теперь она поняла, почему мама со злостью и негодованием отвергала каждый подарок. Однако она будет носить их все и подружится со своим братом, и пусть Маркус Миддлтон скрежещет зубами в аду.

Шесть позолоченных портшезов были внесены в холл, и они вошли в них, дамы первые. Фитц помог Дамарис расправить обручи и юбки внутри, стараясь не задеть плюмаж у нее на голове.

— Это смехотворно, — проворчала она.

— Это двор. — Он закрыл дверь портшеза. Дамарис сунула руки в меховую муфту, носильщики подняли шесты, и они тронулись в путь.

Как и предсказывал Родгар, небольшая толпа ждала, чтобы понаблюдать за их отправлением. Они даже зааплодировали. Неудивительно, что Родгар описал это как сцену.

Впереди бежал лакей Родгара, неся жезл с золотым набалдашником, расчищая путь и безмолвно объявляя о приближении сильных мира сего. Дамарис предпочла бы проскользнуть через боковые улочки.

Когда они вступили на более узкие улицы, расположенные вокруг Сент-Джеймсского дворца, то влились в поток других портшезов и карет. Здесь толпа была гораздо плотнее, и дети, чтобы лучше видеть, сидели на родительских плечах. С таким же успехом их могли везти на виселицу, промелькнула у Дамарис безумная мысль. Толпе было все равно.

Дошел ли до короля слух о брате Фитца? Слышал ли он об Уилле Батлере? Как он поступит? Может, не стоило ей убеждать Фитца идти?

Потом они прошли под аркой в многолюдный внутренний двор. Фитц открыл дверь и помог ей выйти. Он, казалось, чувствовал себя непринужденно, но он это умел. Она нет. Сердце заколотилось, грозя довести ее до обморока. Она вдохнула холодный воздух, когда они присоединились к своим, чтобы почистить перышки, перед тем как предстать пред королевские очи.

Люди вокруг болтали и смеялись. Один господин даже читал книгу. Многие кланялись и приседали перед Родгаром, Эшартом и леди Талией. Дамарис ловила на себе любопытные взгляды.

Однако ее больше беспокоили менее любезные взгляды, бросаемые на Фитца. Она была уверена, что руки и веера скрывают сплетни. Возможно, не все они были о нем, но наверняка и о нем тоже, особенно если в свете стало известно о его брате и смерти Уилла Батлера. Какой-то мужчина в военной форме поклонился Фитцу, и тот ответил на приветствие. Добрый знак. Она молилась, чтобы две ее сплетницы сделали свое дело и король улыбнулся бы.

Они вошли в караульное помещение, где у них забрали верхнюю одежду. Дамарис вспомнила, как они с Фитцем говорили о лишней паре шерстяного белья Карла I. Ей бы оно сейчас явно не помешало.

От большого скопления народа тут было теплее. Не успела Дамарис ничего возразить, как ее разлучили с Фитцем, и она оказалась между Родгаром и леди Талией. Она завертела головой, пытаясь убедиться, что Фитц потихоньку не сбежит, но Родгар тихо сказал:

— Ведите себя прилично.

Когда они медленно двинулись вперед, маркиз заметил:

— Кольцо в качестве подарка?

— Он хорошо мне послужил, — ответила она, приосаниваясь и пытаясь успокоиться. Внезапно она вспомнила, что скоро должна будет петь перед всеми этими людьми. Она, конечно, готовилась, но в свете последовавших событий ей было не до этого. Впрочем, в сравнении со всем остальным не имело значения, даже если она будет каркать как ворона.

Они вошли в заполненный людьми зал, где их величества сидели на обитых красным креслах, напоминающих троны. Придворные дамы и кавалеры, застывшие, словно изваяния, стояли рядом, а со стороны королевы располагалась изысканная колыбель под присмотром двух нянь. Младенец извивался на ее обтянутых шелком коленях. Истинное воплощение счастливой, здоровой семьи, и Дамарис увидела в этом доброе предзнаменование.

Королева Шарлотта не была красавицей. У нее было длинное желтоватое лицо, но она могла быть любимой и любящей женой. У короля было цветущее лицо, глаза немного навыкате, но он казался вполне приветливым, для каждого, кто кланялся ему или делал реверанс, находил слова.

Он не может сделать вид, что не узнал Фитца, но вот проявит ли к нему особое расположение? Дамарис разглядела «недремлющее око», миссис Фейн, стоящую неподалеку. Затем подошла их очередь, и когда леди Талия представила ее, она опустилась в глубоком реверансе. Король заговорил вначале с леди Талией, потом повернулся к Дамарис и воззрился на ее рубины. Черт возьми! Что она будет делать, если он потребует их? Он жестом подозвал ее поближе, вытащил лорнет и стал разглядывать центральный камень.

— Замечательно, что скажете, Родгар?

Родгар согласился, что камень действительно очень хорош. Голубые глаза вернулись к лицу Дамарис.

— И нам сказали, что у вас прекрасный голос, мисс Миддлтон. Немного погодя вы споете для нас.

Он кивнул, и она осторожно отошла назад, чтобы дать место Эшарту и леди Талии представить Джениву.

Оказавшись вне непосредственного королевского присутствия, она смогла двигаться почти нормально, но расслабиться было невозможно. Она наблюдала за представлением Дженивы. Все прошло гладко, хотя Эшарт немного помог ей отходить назад. Где же Фитц? Все еще возле двери. Один. Удостаиваемый лишь скользящих взглядов.