Кристаль - Поль-Франсуа Уссон

И вот, словно в завершение сложной программы, автобус развернулся и проехал некоторое расстояние задом наперед.

«Бак справа…» — промелькнуло в мозгу Альбера.

Лишь небольшое возвышение отделяло автобус от заснеженного фьорда.

В следующий миг, налетев на него, автобус опрокинулся. Взрыв в глубинах металлической громады произошел даже раньше, чем она успела удариться о лед.

С высоты своих полутора метров Эли взглянула на Крагсета, стоявшего на пороге в подсобное помещение. Она всегда чтила иерархию, но сейчас ей подумалось, что комиссару придется встать на перевернутое хозяйственное ведро, чтобы обратиться к ней с вопросами.

Поскольку он явился к ней почти сразу же, как только она пришла в отель, Эли даже не успела надеть рабочий халат. Сейчас на ней была старая спортивная куртка на молнии, в которой она всегда отправлялась на работу, и Эли чувствовала себя неловко перед этим одетым с иголочки человеком. Но потом она сказала себе, что с его зрением он вряд ли разглядит пятна на куртке, и полностью сосредоточилась на предстоящем разговоре. Крагсет мягко спросил:

— Что ты сказала Бьорну такого, чего не говорила нам?

Этот вопрос, подобно другим необъяснимым вещам, привел уборщицу в замешательство. Но ведь у всего должно быть объяснение…

— Как вы узнали, что я ему звонила? — потрясение спросила она, мельком бросив взгляд на телефон, висевший на стене раздевалки.

Крагсет показал ей список телефонных вызовов из отеля:

— Это было нетрудно. В тот день ты единственная из всего персонала сюда заходила.

— Но я с ним так и не поговорила…

Крагсет пощелкал языком и сказал:

— Твой вызов длился больше минуты!

— Я оставила сообщение на автоответчике… Разве комиссар вам ничего не сказал?

Судя по усмешке Крагсета, он был удовлетворен и одновременно слегка раздражен. Затем он осторожными шажками, словно кот, вошел в комнату:

— Итак? Что ты ему сказала, чего не говорила раньше?

— Про катер…

— Какой катер?

— Катер Здоровяка, там, у причала.

— Какого здоровяка?

Про себя Эли подумала, что для Крагсета конечно же все мужчины — здоровяки.

— Имира, — объяснила она, едва удержавшись от улыбки при мысли о том, как выглядели бы эти двое мужчин рядом: нос комиссара уткнулся бы в пупок огромному водителю. — Я и раньше видела этот его аэроглиссер — не очень большой, примерно такой же есть у одного родственника мужа, они вместе на нем ездят охотиться на уток. Один раз и я на нем прокатилась — очень он быстрый. Ну и вот, в то утро, после… массовых убийств, я пришла на работу раньше всех и увидела этот катер у причала напротив отеля, чуть сбоку.

Комиссар нервно постукивал подошвами ботинок по полу. Запрокинув голову, он так пристально смотрел в потолок, словно искал несуществующую люстру.

Эли кашлянула, чтобы нарушить эту гнетущую тишину.

Крагсет резко поднял перед собой обе согнутые в локтях руки и щелкнул всеми десятью пальцами:

— Faen!

Висящий на стене телефон зазвонил.

— Мне подойти? — нерешительно спросила Эли.

Крагсет кивнул и протянул руку за трубкой.

Какое-то время он молча слушал. Эли наблюдала за его неподвижными зрачками за стеклами очков. Потом, побледнев, он без единого слова вернул ей трубку.

Машины спасательных служб вереницей тянулись вдоль фьорда, наполовину скрытого сумерками. Цепочка красно-белых огней заканчивалась коротким завитком вокруг батареи прожекторов, освещавших мощный подъемный кран буксира.

Крагсет, Йохансен и Альбер, замерзшие до дрожи, притопывали ногами, стоя на обочине шоссе у разрушенного ограждения, — его обломки уже полностью занесло снегом.

— Тела унесло течением! — со стоном сказал Йохансен.

— Не думаю, что получится отправить за ними водолазов, — проворчал Крагсет, глядя на огромную прорубь, образовавшуюся от падения автобуса и сейчас, когда подъемник вытащил его на берег, уже понемногу начинающую снова зарастать льдом.

Подъемный кран заскрипел, словно эхо их сожалений. Огромные крючья на конце троса ударялись о ледяные края проруби. Сидящий в кабине водитель склонился над рычагами, словно рыбак, пытающийся поймать морское чудовище. Черные клубы выхлопного газа обрушились на полицейских, укрывшихся за колесами размером с них самих. Рев двигателя заглушил их судорожный кашель. Выдвижные опоры подъемника, ушедшие глубоко в землю, задрожали.

Поднимаясь над водой, автобус отламывал огромные куски льда по краям проруби с такой же легкостью, словно это были плитки белого шоколада.

Наконец весь обгоревший каркас повис в воздухе, извергая из своих недр тысячи литров соленой воды. Крановщик мастерски орудовал рычагами. От усилий он откинулся на спинку сиденья, оттянув один из рычагов до предела. Автобус с грохотом опустился на берег.

Крагсет дал знак выключить мотор. Воцарилась тишина.

Все взгляды устремились на то, в чем с трудом можно было распознать останки мажореток. Несколько тел, наполовину обугленных, наполовину обледенелых, скорчились среди каркасов кресел. Водительское кресло было пусто, так же как и багажное отделение, дверцы которого, искореженные взрывом, раскачивались на ветру над темными провалами ячеек.

— Взрыв произошел в багажном отделении, — констатировал Йохансен.

— Оно слева? — удивился Альбер.

Пока все собравшиеся молча смотрели на металлический остов, освещенный прожекторами, Крагсет осторожно приблизился к кромке воды. Альбер и Йохансен следовали за ним.

— Итак, завершающая часть гекатомбы… на сей раз совершенно непредвиденная… — пробормотал комиссар упавшим голосом.

Он повернул голову к Альберу и пристально взглянул на него сквозь толстые линзы очков.

Несчастный француз не понял ни слова, но отреагировал жестом, показавшимся ему уместным: он медленно перекрестился.

Рыло кабана погрузилось в отбросы. Личинки забились во влажные ноздри. В полном восторге Сонаргольт ритмично двигал челюстями. Его зубы перемалывали мелкие камешки с такой же легкостью, как обугленные косточки. Толстый зад возбужденно подрагивал. Кабан был не слишком голоден, но хотел воздать должное заботе хозяина. Поставив обе передние полусогнутые ноги на край кормушки, он мотал головой от наслаждения. Закончив трапезу, он отошел от кормушки и, смешно взбрыкнув, мелкой рысью побежал вдоль загона. Словно козленок, он принялся неуклюже скакать от радости, топча грязное пространство своего владения со всей своей кабаньей мощью. Но поскольку он не привык тратить много усилий, то быстро утомился и упал в бурый снег. Лягая копытами по воздуху, он долго перекатывался с боку на бок. Наконец он поднялся. Мускулы его мощного тела подрагивали под влажной от пота и снега шкурой. Короткие клыки были покрыты слюной. Он громко всхрюкивал от притворной ярости, играя сам с собой, как в прежней дикой жизни, от которой у него остались лишь смутные воспоминания. Сейчас Сонаргольт совсем не походил на грозного мифического кабана, принадлежащего полубогу.