Разрешенное волшебство - Ник Перумов

– Из того, что вы говорите мне, генерал, следует, что вы тоже одержимы массой комплексов.

– А вот это вас уже не касается. Меня отбирал лично его высокопревосходительство верховный координатор господин Исайя Гинзбург. И не вам подвергать сомнению его решения!

– Verba et voces[21]. Я уже всё сказал.

– Значит, вы готовы, отправляясь в могилу, захватить с собой и двух ни в чём не повинных ребят? Или вы забыли, что они подлежат экстерминации?

– Не забыл. Я ничего не забываю. Я вот только не понимаю, откуда это вдруг такое человеколюбие, Алонсо? Вы готовы пойти на немалые расходы, рисковать собственной карьерой и безопасностью, выдавая мне чистый файлбланк, – с чего это ради?

– Ну хорошо. Приведу вам мой последний аргумент. Надеюсь, что он, м-м-м, будет лежать в русле ваших представлений о моей персоне и потому окажет хоть какое-то воздействие. Его высокопревосходительство господин координатор лично заинтересован в этой паре. Ему необходимо, чтобы они выжили. Но даже господин координатор не в силах отменить некоторые простые уложения, вытекающие из элементарного здравого смысла. Если Твердислав и Джейана доберутся до острова, схватка неизбежна. Зная их норов, легко предположить, что они скорее покончат с собой, чем попадут в руки Ведунов или тех – с их точки зрения – злодеев, что правят на острове. Кроме того, неизвестно, что они вынесли из путешествия с вами по подземельям.

– Разве моего слова недостаточно?

– Увы, сударь мой, нет. Я, конечно, знаю, что вы, бесспорно, justum et tenacem propositi virum[22], но слишком уж вы меня ненавидите. Нет, вашим словам я не доверяю. Вот если бы вы смогли найти беглецов. Под нашим контролем, разумеется, и мы бы убедились, что они по-прежнему ничего не знают, тогда вы бы их действительно спасли. Я выражаюсь достаточно понятно?

– Да.

– Помните, что мне нет никакого резона возиться с вами, кроме этого. Если вы откажетесь – Твердислав и Джейана будут уничтожены по категории «социально опасные». Конечно, его высокопревосходительство будет расстроен, но я смогу оправдаться. А вот вы этого всего уже не увидите.

– Я… мне… Я должен подумать.

– Что ж, подумайте. Как известно, gutta cavat lapidem[23]. Вот этот ваш вид, Иван, признаюсь, мне нравится гораздо больше. Конечно, подумайте. Твердиславу и Джейане ещё предстоит проделать немалый путь. Охрана! Увести арестованного. У меня ещё много дел. Так, вызовите на связь Эйбрахама. Пусть расскажет, что у него там с этой междуусобицей.

– Ваше превосходительство! Воздух!

– Что такое?!

– На связи его высокопревосходительство господин верховный координатор. Требуется доклад о Твер…

– Всё ясно, адъютант. Так, а теперь вон отсюда! Блокировка канала?

– По высшему классу.

– Свободны! Да, здравия желаю, ваше высокопревосходительство. По поводу интересующей вас пары имею сообщить следующее…

«Никогда бы не подумал, что Учители летают на таком!» – думал Чарус, ежась от холодного ветра. Если бы не печальные обстоятельства, сопутствовавшие этому полёту, парень, конечно, пришёл бы в восторг. Никто и никогда из клана не летал на таком, никто даже не знал, что такие существа бывают. Громадная птица, на спине у которой примостились два вполне надежных седла, мерно взмахивала крыльями, унося седоков куда-то на юг, к морским побережьям. Высоко она не поднималась, так что по большей части Чарус видел только бесконечный лес. Правда, птица мчалась с поистине сказочной быстротой – расстояние от Пэкова Холма до главной твердыни клана она покрыла за пару часов – солнце так и не успело до конца опуститься за горизонт.

Потом они свернули на юго-запад. Краем глаза Чарус приметил поднимающиеся вдали столбы дыма – примерно там, где должен был располагаться клан Лайка-и-Ли.

К чести Чаруса надо сказать – о себе он совершенно не думал. Терзался своей ошибкой, терзался, вспоминая погибших товарищей, – это да. А что станет с ним – не всё ли равно, если Ключ-Камень, доверенный ему Твердиславом, оказался у Фатимы? Подумать только, у тихони Фатимы! Позор-то какой!…

Чарус заскрежетал зубами. Больше ему просто ничего не оставалось делать.

Однако вместе с отчаянием наступило и странное облегчение. Когда самое страшное уже свершилось, когда уже всё потеряно – иногда оказывается легче, чем, когда приходится ждать этого страшного. Великий Дух? Встреча с теми, кто погиб по его, Чаруса, вине? Интересно, а что они смогут сделать с ним такого уж неимоверного? Великий Дух суров, но не мстителен. Да и Учитель ничего такого не рассказывал. Малышей пугали, что Всеотец может обратить их всех в лягушек и запустить в такое место, где много желтоголовиков – сильных и ловких змей, лучших охотников за лягушками. Но Учитель, когда его об этом спросили, только рассмеялся и сказал нечто вроде: «Ну уж хоть бы заимствовали что-нибудь поинтереснее». По его словам выходило, что всё это уже было кем-то придумано и написано в какой-то книге.

Некоторое время Чарус с чисто мальчишеской бесшабашностью размышлял о том, что же с ним сделают. Ничего толком не придумав, покосился на Учителя. Наставник сидел, нахохлившись, плотно запахнувшись в плащ, и, казалось, вообще ни на что не обращал внимания.

* * *

– Эйбрахам? Ну наконец-то я до вас добрался. Что там за проблемы, что вы игнорируете приказ собственного руководства?

– Виноват, господин генерал. Но в моём клане вот-вот могла вспыхнуть настоящая гражданская война – по половому признаку, мне пришлось срочно вмешаться.

– Не сомневаюсь, что всё окончилось благополучно. Куда вы сейчас направляетесь?

– На базу. Зачинщика надо судить.

– Что, показательный процесс? С трансляцией? И требуется моё участие?

– Так точно, ваше превосходительство. Крамолу нужно подавить в зародыше.

– Но почему она вообще возникла? Вы же прекрасно знаете, Эйбрахам, крамолу надо предотвращать, а не подавлять.

– Ваше превосходительство, по возвращении я представлю подробный отчет.

– Оставьте казёнщину лейтенантам, Эйбрахам. Я хотел бы услышать ваше мнение по поводу Чёрного Ивана.

– Разрешите высказаться откровенно, господин генерал?

– Чёрт возьми, Эйб! Я что, уже успел прослыть любителем сладкой лести?!

– Ваше превосходительство, я считаю, что Иван Разлогов должен быть либо подвергнут немедленной экстерминации, либо депортирован. Я считаю его использование невозможным. Он слишком опасен и использует нетрадиционные методы работы с динамической структурой. Он всегда был таким, сколько я его помню. Поставить его под контроль так же невозможно, как усмирить океанские штормы. Он сбежит при первой возможности. Или устроит масштабную диверсию. Вспомните, он ведь умеет обходить самые сложные коды!