Тайная миссия Третьего Рейха - Антон Первушин

«1. Поддерживать ценные с расовый и наследственно-биологической точки зрения многодетные семьи;

2. После тщательной проверки служащими Главного управления СС по вопросам расы и поселений семьи матери и семьи производителя, размещать в "Лебенсборн" и заботиться о наиболее ценных будущих матерях, дабы на свет появлялись не менее расово ценные дети;

3. Заботиться об этих детях;

4. Заботиться о матерях этих детей».

Первый родильный дом «Лебенсборн» открылся 15 августа 1936 года в Штайнхеринге (Верхняя Бавария). Здание было выкуплено у баварского правительства за 55 тысяч рейхсмарок. После дорогостоящей переделки и ремонта (общая сумма затрат составила 540 тысяч рейхсмарок) дом был приведен в порядок, и в нем смогли разместиться пятьдесят матерей.

Благодаря созданию этой организации, Гиммлер вплотную подошел к реализации своей утопической мечты о направленной селекции с целью улучшения германской «породы». И понятно, что он желал полностью контролировать процесс: с 1938 года руководители «Лебенсборн»» напрямую подчинялись рейхсфюреру.

В первую очередь организация стала прибежищем для матерей-одиночек. В то время нацистское руководство было озабочено недостаточно высоким уровнем рождаемости в стране и огромным количеством абортов: от 600 до 800 тысяч операций в год. Генрих Гиммлер с ненавистью говорил о «мелкобуржуазных представлениях», которые приводят к такому катастрофическому числу прерываний беременности. Само собой разумеется, «Лебенсборн» поддерживала не всех беременных девушек, которые оказались без мужей. В ее дома попадали только те, кто подходил с расовой точки зрения: больше половины женщин, подававших заявление, получали отказ.

Неуклонно приближавшаяся мировая война вынудила нацистов прибегнуть активизировать демографическую политику. В октябре 1939 года Гиммлер издал приказ о внебрачных детях. В нем рейхсфюрер СС писал: «В рамках все еще необходимых гражданских законов высшим заданием для не состоящих в браке девушек и женщин является сохранение хорошей крови. Появление у них детей – это не ветреность, а самая глубокая нравственная серьезность матери, чьим детям суждено оказаться на поле боя, и только злой рок знает, вернутся ли они домой либо падут во имя Германии».

Родильный дом «Лебенсборн»

За такое заявление Гиммлер, оправдывающий «сексуальную распущенность», подвергся жесткой критике, прежде всего со стороны вермахта и католической церкви. В своих многочисленных выступлениях перед гауляйтерами, партийными функционерами и руководительницами «Союза немецких девушек» он был вынужден защищать свой приказ, мотивируя его публикацию тем, что получил одобрение от самого Адольфа Гитлера. Дело в том, что по вопросу внебрачных детей в национал-социалистической идеологии имелась настоящая трещина. Гиммлер занимал крайнюю позицию: для Германии необходим демографический взрыв, и не имеет значения, появятся дети в семье или вне ее. В противовес ему «Народный наблюдатель» писал, что внебрачный ребенок по своему расовому значению вовсе не равен ребенку, рожденному в семье. Идея Гиммлера не находили поддержки и у широких слоев населения.

Впрочем, он нашел верных последователей. В своем отчете «Два года работы "Лебенсборн"» главный врач организации доктор Грегор Эбнер задавался вопросом о невинности внебрачного ребенка: «Должны ли мы, национал-социалисты, докатиться до того> чтобы в качестве мерила для нашего народа использовать буржуазные учреждения, а нехорошую кровь? <…> Для нас каждая мать с хорошей кровью является святой! Эти слова дал нам рейхсфюрер как инструкцию к действию> и с этими словами мы будем рушить огромное количество обывательских воззрений и предубеждений».

Несмотря на сопротивление общества, Генрих Гиммлер всячески хотел уберечь женщин от абортов – он верил, что «Лебенсборн» ежегодно мог спасти жизни как минимум сто тысяч детей. В этих детях, получивших его стараниями жизнь, Гиммлер видел будущих солдат. С немецкой педантичностью он подсчитывал, что приблизительно через тридцать лет в его распоряжении окажется около 400 тысяч мужчин в возрасте от 20 до 30 лет. А главный врач Эбнер даже не стеснялся называть родившихся в «Лебенсборн» детей «народнохозяйственной прибылью». В отчете он писал: «С учетом того, что каждый рожденный ребенок впоследствии принесет немецкой экономике около 100 тысяч рейхсмарок; "Лебенсборн" своей деятельностью принес немецкому будущему прибыль в размере 830 миллионов рейхсмарок».

Организация обращалась ко всем женщинам, в том числе и незамужним, не делать аборты и отдать своих будущих детей на попечение государства. Для тех, кто собирался избавиться от ребенка по каким-то моральным соображениям, сотрудники «Лебенсборн» гарантировали анонимность и были готовы работать на конспиративных квартирах. Ясно, что при таком отношении действующие законы фактически отменяются, и «Лебенсборн» оказывается вне юрисдикции гражданских властей.

Чтобы попасть в один из домов «Лебенсборн», будущие матери подвергались строгой проверке – наподобие той, что проходили кандидаты в члены СС. К примеру, необходимо было составить родословную, прослеживаемую до 1 января 1800 года. К ней следовало добавить «наследственный лист» с перечислением наследственных болезней, «лист врачебного осмотра» и анкету, в которой описывались подробности зачатия ребенка, личность отца и тому подобное. В завершение женщина давала подписку, которая фактически являлась государственной присягой. «Расовая» оценка матери имела три балла: один балл – соответствие расовым нормам приема в СС; два балла – соответствие среднеевропейским расовым показателям; три балла – женщина ранее не имела отказа в приеме в «Лебенсборн» как расово неполноценная или не представляющая биологической ценности.

Случалось, что дети попадали в «Лебенсборн» из полных семей. Как правило, в этих случаях супруга обманывала своего благоверного, по каким-то причинам не желая, чтобы тот узнал о ее беременности. Однако Грегор Эбнер без охоты принимал таких детей, поскольку в подобной ситуации матери руководствовались не расовыми, а чисто личным соображениями. К тому же было затруднительно установить личность истинного отца ребенка, ведь многие отказывались назвать имя любовника. Нередко в «Лебенсборн» попадали жены эсэсовцев – они использовали филиалы организации как комфортабельные родильные дома, проводя там лишь несколько дней. Подобная практика стала популярной в годы войны, когда о новорожденных стало сложно заботиться.

Рис. 135. Операционная в родильном доме «Лебенсборн»

Сколько женщин написали заявления в немецких домах «Лебенсборн», сегодня можно судить лишь приблизительно, но свыше 6 тысяч. Из них только 35 % состояли в браке, остальные были матерями-одиночками. На фоне статистики, которой оперировал Гиммлер, 4 тысячи девушек, решившихся родить своего ребенка в «Лебенсборн», были ничтожным количеством. Посему рейхсфюрер собирался расширить деятельность организации. Он планировал, что когда-нибудь каждая расово полноценная женщина, которая к возрасту тридцати лет не позаботится завести собственного ребенка, будет направлена в «Лебенсборн». В качестве отца будущего потомства она сможет выбрать себе одного из трех предложенных эсэсовцев, после чего состоится искусственное оплодотворение. Фактически Гиммлер собирался лишить немецких женщин права на выбор, когда и от кого заводить детей, низведя их до статуса куриц-несушек.