Мир клятв и королей - Микки Хост

со всей силы ударила его по лицу. Стефан ощутил больше ожог магии, чем руку Марселин. Ее магия мгновенно проникла в его тело и стала бороться с хаосом, беспощадно пресекавшим любые попытки помешать ему. Хаос распространялся все быстрее и дальше, выжигая собственную магию Стефана и отравляя его ее остатками.

Он кричал от боли, разрывающихся мышц и образов, что проносились перед глазами. Миллионы гниющих тел с поселившимися внутри них червями. Выжженные огнем и боем поля, залитые кровью. Обратившиеся в пыль останки, которой стало так много, что она укрыла собой землю подобно снегу. Острые кривые клыки, разрывающие чью-то нежную плоть. Вывалившиеся наружу внутренности, оторванные конечности, скрученные шеи. Восстающие из курганов чудовища, из ран которых сочилась гниль. Чересчур знакомые лица, искажающиеся от страха и ненависти. В самые последние мгновения Стефан узнавал в знакомых глазах самого себя, вырывающего чужие сердца.

Он почти протянул руку, едва ощущая фантомные когти, но Марселин ударила его еще раз. А затем еще раз. И еще. Она била его по лицу и кричала, пока наконец не сбросила с себя и не отползла как можно дальше. Стефан рывком поднялся и ринулся следом, но наткнулся на невидимую преграду. Марселин стояла в коридоре с поднятыми руками и не давала ему выйти.

Он боготворил и ненавидел ее за это решение. Он должен был разорвать ее на части, чтобы она умоляла его о пощаде. Должен был немедленно отвести ее в безопасное место и защитить от всех ужасов, что несло с собой проклятие, отравляющее его тело и разум.

Совсем скоро образ Марселин стал нечетким. Стефан видел зеленые глаза, пылавшие магией, всклоченные черные волосы, легкую рубашку и брюки, на которые она сменила платье. Видел рядом кого-то еще, со знакомым запахом и лицом, напоминающим о давно утерянном доме.

«Открой врата, Стефан».

Все его тело дернулось, как по велению кукловода, и он замер на месте. Сочившаяся из раны и льющаяся изо рта и носа черная кровь уже не беспокоила. Пальцы слегка подрагивали от готовности вцепиться в чью-нибудь плоть. Кожу на шее жгло.

– Открой врата, Стефан, – произнес голос, выделяя каждое слово. – Впусти тьму в орлиное сердце света.

Он боролся так долго, как только мог. Магии, способной откликаться на зов, почти не осталось. Хаос заполнил собой каждую клеточку его тела, и от его количества Стефан был готов распасться на куски. Ни одно живое существо не может удержать в себе так много хаоса темных созданий. Но Стефан – сильный великан и человек, маг, равных которому нет. Лакомый кусочек для демонов. Идеальный кандидат.

– Открой врата, Стефан.

Он держался, тяжело дыша и чувствуя, как его сердце разрывается от боли.

– Открой врата!

Давление на тело усилилось. Тысячи голосов зашептали, моля и проклиная его. Прежде, чем пространство разорвалось, Стефан ощутил, как острые когти пронзают его шею.

Барьеры пали окончательно. Развернувшаяся за их спинами тьма была всепоглощающей и беспросветной. Запах гнили и демонов наполнял собой воздух, а хаос клубился в нем, оттесняя магию. Стефан чувствовал зуд во всем теле и желание как можно скорее добраться до чего-нибудь живого и полного крови – чего-нибудь, что он сможет убить.

«Это не я, – пытался он противостоять хаосу, путавшему все его мысли. – Это не я, не я. Отпусти меня. Хватит. Закрой врата!»

Но врата не могли закрыться по одному его желанию, Стефан знал это, но все равно отчаянно кричал в своих мыслях, сопротивляясь железной хватке темного создания. Совсем скоро он ощутил еще одну хватку, очередную цепь, что сковала его тело. Следом за ней – еще одну. Демонов, накладывающих на него проклятия, становилось все больше. Он был слишком сильным магом – и единственным, кто мог держать врата открытыми достаточно долго.

Когда на долю секунды давление на его шее ослабло, в голове Стефана родился план.

* * *

Воздух трещал и гудел от сцепившихся хаоса и магии и буквально искрил предупреждением: опасность за каждым углом. Любой неверный шаг или случайно оброненный звук могли только усугубить положение. Пайпер крепко держала Эйса за руку, чувствуя, что он трясется, как осиновый лист, и бежала за Энцеладом, успевшим найти их раньше демонов.

Особняк не препятствовал им, но даже те несчастные два-три коридора, что они успели пройти, превратились в самый жуткий кошмар. Двери сорваны с петель или разломаны в щепки. Глубокие борозды от когтей на стенах, полу и потолках. Пятна черной и красной крови пестрели то тут, то там. Лишь раз, возле самого окна, на мраморном подоконнике Пайпер заметила отпечаток синей крови. Если темные создания и были здесь, то они ушли, оставив после себя только разрушение и стоявший в воздухе привкус гнили.

Пространственная магия в очередной раз исказила внутреннее убранство особняка, и двери, еще секундой назад ведшие в одну из комнат, преобразовались в библиотечные. Энцелад быстро открыл их и проскользнул внутрь, маня за собой Пайпер и Эйса. Лишь заметив знакомую фигуру в помещении, Пайпер толкнула Эйса внутрь и нырнула следом.

Марселин пронеслась мимо них, как ураган из крови и злости, и навалилась на захлопнувшиеся двери. До чертиков перепуганный Эйс всхлипнул и бросился к дяде Джону. Пайпер остановилась, следя за Марселин. Та выводила в воздухе множество сложных сигилов, сияющих зеленым, переплетала их между собой, разделяла, как это делал Стефан на барьере, окружавшем дом господина Илира. Она ставила и укрепляла защиту, силясь обезопасить единственное место в особняке, куда еще не добрались темные создания.

Пайпер на неслушающихся ногах побрела к остальным. Дядя Джон крепко прижимал к себе Эйса и шептал ему, что все будет хорошо. Диона сидела на столе, закинув ногу на ногу, и хмуро смотрела перед собой. Кит и Соня в спешке проверяли оружейные ремни, единственные, что, очевидно, успели забрать с собой сразу же после нападения. Кит действовал быстро, как идеально отточенный механизм, но при этом лицо его было бледным, а руки слабо дрожали. Соня то и дело замирала на долю секунды, но быстро брала себя в руки и продолжала. Гилберт, воплощающий собой нервозность и собранность одновременно, ходил из стороны в сторону и кусал ноготь на большом пальце, смотря себе под ноги. На левом запястье у него была полоса белой ткани, пропитавшаяся синей кровью.

Пайпер недосчиталась только Шераи и Сиония, – слуг Гилберт на эту ночь отпустил.

– Где Сионий? – все-таки спросила Пайпер, и ее вопрос выстрелом пронзил относительную тишину.

– Ограничивает эпицентр хаоса, – ответил дядя Джон, трепля Эйса по голове. – Он вернется через