Зеркальный лабиринт - Софья Ролдугина

Музы покровительствуют искусствам и наукам, одним своим существованием доказывая, что всякий учёный – творец, а творец – учёный.

В мир зеркальных витрин меня не пустили. Уровнем не доросла. Пришлось остаться на границе, у шлагбаума, в тени многоэтажных домов, чьи старые стены были влажными и шершавыми.

Я присела на тротуаре, обхватив колени руками. Над головой, на балконе, ругались люди – те, кому позволили жить в мире на уровне солнца. Кто-то вылил помои прямо из окна, и они поползли по стене зеленоватыми струйками, источающими зловоние.

Пришлось отодвинуться. Сторож у шлагбаума закурил, оценил меня взглядом, спросил:

– Двадцать центов за компас хочешь?

Глаз у сторожа набитый. Знает, на чем можно заработать. Компас, который мигал в левом запястье, достался мне по наследству от отца. Он позволял проходить в мир полукрыльев. Правда, я пока еще не доросла, чтобы туда соваться. Алкоголь, наркотики, все эти синтетические и биомассы можно было вкалывать только с шестнадцати лет. А мне едва стукнуло четырнадцать.

– Сорок центов! – повысил голос сторож, когда я не отреагировала. – И сможешь пройти на десять метров от шлагбаума вглубь.

Конечно, он видел, как проходили Доул, мой старший брат, и Сара. У них было девять пропусков, позволяющих проникать почти во все миры Крылатого города. Дипломированные дизайнеры могут похвастаться толикой всевластия. Их уважают. Их любят. В них нуждаются. Даже самый затрапезный житель низшего мира мечтал пригласить в свой дом дизайнера и попросить чуточку изменить реальность.

Я была всего лишь сестрой Доула, в начальной стадии обучения. Не факт, что когда-нибудь вырасту дизайнером. Гаджетов у меня критически не хватает.

– Упорная девочка! – засмеялся сторож и бросил окурок в мою сторону.

По-крайней мере, те гаджеты, что уже есть, я не отдам никому.

По неровной дороге прогрохотал колесный автомобиль, источающий запах солярки. Петли едкого черного дыма растекались по потрескавшемуся асфальту. Я поежилась, встала и отошла еще дальше, в тень. Из автомобиля выскочил чумазый водитель, козыряющий, однако, тремя уровнями доступа на груди и на предплечье. Сторож заспешил ему навстречу, льстиво улыбаясь.

Вот так всегда.

Я потеряла к ним интерес, посмотрела на небо, в которое упирались макушки многоэтажных домов. Чуть впереди, разрушая линию плоских крыш, торчала тонкая, как игла, башня с узкими оконцами и развевающимся на самой макушке флагом. Я прищурилась и прикрыла ладонью глаза от солнца. Так и есть – вокруг башенки кружились две черные точки. Доул и Сара.

Крылья, это гаджеты предвысшего уровня. Право летать – одно из благ, которое не покупается и не дарится. Только передается по наследству. Рожденный ползать – летать не может.

Автомобиль загрохотал, проезжая границу между мирами. Сторож снова покосился на меня, вытянул руку, потер большим пальцем об указательный и средний, намекая.

– Я не бродяжка, – буркнула едва слышно. – Просто мне не повезло.

Не повезло родиться второй в семье. Той, кому достаются огрызки наследства. Гаджеты, позволяющие проходить в некоторые незначительные миры. Но я никогда не поднимусь в высокие кварталы Крылатого города. Потому что у меня попросту нет крыльев.

Арбуз был мягкий и сочный. Я вгрызалась в него, сплевывала косточки, глотала тающие куски, почти не пережевывая.

– Кушай, кушай, – улыбался Доул и трепал меня ладонью по макушке.

У дизайнеров сегодня выпал счастливый день. Клиенты заплатили вперед, да еще подкинули гаджетов. Видимо, кто-то в предвысшем мире избавился от мусора. А что для предвысших мусор, для нас – золото.

Доул и Сара разложили гаджеты в центре круглого стола и перебирали. В одну кучку складывали на продажу, во вторую – для использования.

Я следила за ними, налегая на арбуз.

Сара взяла блестящее кольцо, внутри которого растекались нитевидные голубоватые линии. Классический недорогой пульсометр. Активированный. Наверняка взломанный. Безделушка, за которую дадут, в лучшем случае, пару центов.

Доул пристроил на предплечье неактивный брелок, с помощью которого можно находить в Сети информацию о поступившей в продажу чистой воде. Штука хорошо уйдет почти за серебряный доллар. Если ее удастся настроить.

– Смотри, сестренка, а это тебе! – Доул протянул гаджет-имплантант бледно-розового цвета. – Допуск в искомый мир.

– У меня уже есть компас.

– Эта штука круче компаса. Посмотри! Плюс уровень к шести кварталам искомого мира. Сможешь прогуляться у зеркальных витрин и поглазеть на гаджеты высшего разряда.

Заманчивое предложение. Я никогда не видела зеркальные витрины. Одноклассник хвастался, что как-то раз его пустили на пять метров от шлагбаума вглубь искомого мира и он, вытянув шею, смог разглядеть собственное отраженье в зеркале. А за отраженьем – уголок гаджета. Чудесного, красивого, высшего гаджета.

Как в кино сходить с имплантантом реалистичности. Жаль, что сейчас такой не достать, а если достанешь, то легально не активируешь – дорого. А у кинотеатров своя система распознавания контрафакта. Так что есть риск остаться без левого глаза. А кому такое понравится?

– Давай, – буркнула я, подумав.

Доул вложил в ладонь бледно-розовый гаджет. Я ощутила его тепло. Сканер в ладони считал код, проверил наличие обновлений, подсказал адреса, где можно быстро и недорого имплантировать гаджет в коленную чашечку. Я, конечно, несовершеннолетняя, но определенные допуски имела. Тем более, что в наших кривых мирах мало кто следил за соблюдением правил детского лицензирования.

Доул и Сара продолжили разбирать гаджеты. Бесполезных было, конечно, больше, чем полезных. Но кучка, которую можно продать, росла. Заработанных центов хватит на неделю нормальной жизни. А Доул еще и откладывал, чтобы через пару десятилетий перебраться в мир лучше нашего. Старый папин дом тогда достанется мне.

Я доела арбуз и выскользнула на улицу.

Подступал вязкий, душный вечер. Тени клубились в углах, а в тенях сверкали гаджетами привычные кривому миру бродяги, наркоманы, насильники. Почти каждого мы знали в лицо, но старались не поворачиваться к ним спиной.

Кварталы кривого мира – паутина узких улочек, грязных, темных, запутанных. Оказавшись здесь впервые, можно исчезнуть навсегда. Сделаешь всего один неверный шаг, и…

Из открытых окон лилась монотонная вечерняя жизнь, вперемешку с ядовитыми запахами пота, гнили, грязи и бледным светом перемигивающихся ламп. Под ногами хлюпало. Сквозь трещины в асфальте росли сорняки, ползли к стенам и цеплялись за выпирающие кирпичи.