Правила боя. Исток - Анна Московкина

— Будь потолки чуть повыше, — съязвила я, — вы бы и Хордрим сюда вместили? И как бы его назвали? «Очень южная Цитадель»?

— Хм… — многозначительно проигнорировал Фарт мою шутку.

— А еще можно дойти до самой Урмалы… Представляете, Урмала — великая граница меж государством Велманским и Королевством магов. Гордо, а? Знаю-знаю! Второй гобелен еще ткут. Это будет диптих! Стена-то длинная. И на триптих хватит…

— Ну и чувство юмора у тебя, сударыня…

— Какое есть. У вас вообще нет, не завидуйте.

Всадника, несшегося во весь опор по деревеньке со странным названием Уктопица, заметила магичка с перебинтованной головой. Она была молода, порывиста и довольно сварлива, что сильно отражалось на заработках. Позволить себе приличную комнату в большом трактире около ярмарочной площади она не могла. Поэтому, когда голодная упырица полоснула ее по виску, проложив в черепе четыре глубокие борозды, девушка не могла раскошелиться на полноценное лечение со всеми радостями пребывания в Долине Источников. Магичка пожертвовала комфортом в угоду качественной терапии местных лекарей и сняла пыльный чердак на самой окраине.

Голова страшно болела по ночам, что усугубило вечернее чтение при неровном свечном свете, и магичка тоскливо глядела на неполную луну. Она видела, как шестеро всадников въехали в деревню, различила среди них трех чародеев. После того как всадники спешно ретировались, она догадалась, что чародеи были инессцами, а значит, вражинами первой величины.

И вот теперь один из них споро возвращался, сшибив с ног магией старенького сторожа, прикрывающего на ночь деревенские ворота.

Магичка была не только молода, но и хороша собой, что не могли не оценить маги, прибывшие сюда на лечение. Один из них, выставленный по случаю недуга — головной боли, имел привычку развеивать грусть-тоску в трактире «Уктопийский жальник» (поговаривали, что на месте жальника трактир и поставили, это уже потом деревня вкруг него разрослась). Девушка поморщилась, предчувствуя, что головная боль будет мучить ее до самого утра, но дело того стоило. Сначала в голове загомонили мысли соседей, потом дело пошло лучше, громкая беспорядочная волна чужих чувств, заполнивших трактир, сбивала с толку.

Любовник был изрядно навеселе, но мгновенно отозвался на зов подружки. Выслушав четкий комментарий событий, он пошутил, что давно не чесал кулаки об инесских крыс, и пожелал магичке спокойной ночи.

Девушка утерла пот, льющийся из-под повязки. Удивленно посмотрела на руку, выпачканную темным, — открылась рана, старательно зашитая лекарем, похожим на исхудавшего гнома. Она тяжело вздохнула и вскользь подумала, что чесать кулак магу придется только один — вторая рука у него была в лубках.

С того мгновения, как всадник сбил сторожа с ног, минуло четыре секунды…

— Прочитала «Химеризацию рептилий»? — Фарт разделывал ножом ляжку жареной косули.

— Нет. Закончила «Освоение источников», — вежливо ответила я, прихлебывая вино из хрустального кубка.

— Интересно?

— Очень.

— Как тебе понравилась Бромира из Бэздена, которая приносила жертвы на каждом открытом ею источнике?

— Чудесная женщина. Принесла в жертву всего-навсего двадцать человек, по пути убила чуть больше. Вы ее давно переплюнули.

— Про другие двадцать я не знал. Слышала раньше?

— Проходили в Инессе. Нас тоже кое-чему учат.

— Например, читать на бараалле?

— Я на нем еще и ругаться могу… Хотите, выругаюсь?

…они стояли перед трактиром. Все тринадцать.

В лубках, с перебинтованными головами, руками, шеями.

Кто на костылях, кто с тростью.

С растраченной силой, магическим истощением.

Их было настолько больше, что недуги не помешали бы стереть Филиппа в порошок. Никто из тринадцати магов не думал о последующем конфликте с Инессой. Никто не сомневался, зачем вернулся инесский колдун. Никто не спросил его имени.

А стоило бы…

Он и рта раскрыть не успел, как земля под ногами коня вздыбилась проросшими корнями. Корни опутали хрупкие лошадиные ноги, животное жалобно заржало, споткнулось. Хрустнули суставы и кости. Филипп покатился по земле, едва успев сгруппироваться, чтобы не сломать себе шею.

Окна в домах начали распахиваться. Магов стало значительно больше, но никто не торопился участвовать, довольствуясь ролью ротозеев.

Филипп встал. Ему позволили встать.

— Красивый мальчик, — с сожалением произнесла Игнеса, ее рука неестественно искривилась.

Филипп взвыл, снова падая. Его корчило.

Блеснула сталь, рассекла невидимые нити заклятия. Седоусый воин, соткавшийся из пустоты, скрестил сабли перед собой.

— Мы пришли поговорить.

Но никто из тринадцати не проронил ни слова, даже Игнеса промолчала под предупреждающим взглядом мага со сломанной рукой.

Земля посреди дороги разошлась уродливой раной, корни затянули в рану коня. Земля срослась, на месте разлома весело зазеленела молоденькая травка.

Пыль в глаза — демонстрация силы. Филипп оценил. Хорхе не обратил внимания, продолжая молчаливый диалог с магом.

— Тринадцать против двоих! — презрительно выплюнул воин.

— Хочешь честной схватки, отложи свои сабли, — отозвался маг.

— Я похож на дурака?

— Похож, умный бы не вернулся. — Маг провел здоровой рукой по лубкам. Повязки с искусно выточенными дощечками слетели.

— Грид! — крикнули в одном из окон. — Кость еще хрупкая!

— Бес с ней, — ответил Грид. — Давай, колдун! Один на один! Согласен?

— Отчего ж нет? — усмехнулся Хорхе.

— Игнеса, проследи, чтоб не вмешивались!

— Но, Грид…

— Я сказал, проследи. Давай, седоусый, покажи, что вы там в своей Инессе не только лясы точите…

Воин осклабился. С пальцев мага сорвались две шаровые молнии, понеслись к Хорхе, обогнули его и устремились на Филиппа.

— Надуть меня решил? — Неуловимый взмах саблями. Стальные отблески нагнали молнии, разрубив их пополам. Два маленьких взрыва грохнули в локте от молодого колдуна. Филипп, пытавшийся встать, снова повалился навзничь.

— Неплохо… для отвлекающего маневра.

Вокруг Хорхе серым туманом расползлась вязкая дымка, замедляющая движения втрое. Воин рубил ее саблями, но те будто в кашу попали.

— Это «болотный морок», — прошипел Филипп, поднимаясь.

Но Хорхе уже сам догадался и исчез, появившись в сажени от кокона заклятия.

Филипп остался в коконе. Молодой колдун выпрямился, из ноздрей черными дорожками бежала кровь. Морок задымился, сгорая в белом огне. Дорожки прошли через рот, достигли подбородка и закапали на ворот куртки.