Чужая война - Letroz

class="p1">Я, молча улыбаясь, слушал, то и дело тоже рассказывая свои истории, не сильно беспокоясь о том, что к Рейланду Рору они имеют весьма посредственное отношение. Лой Ноктим явно был не в том состоянии, чтобы задумываться над всем этим. Сейчас ему требовался кто-то с эмпатией отличной от нуля.

Где-то вдалеке садилось солнце, играя закатными красками на горах. Понимая, что в потемках спускаться будет не в пример сложнее, нежели днём, я встал, показывая, что нам пора возвращаться в лагерь. Капитан тоже поднялся, протянул мне руку и сказал:

— Спасибо, Рейланд, что выслушали.

— Не за что, — я не без труда улыбнулся. — Жаль, что мне не довелось познакомиться с вашим сыном.

— Он бы вам понравился, — Лой усмехнулся. — Иногда я надеюсь, что когда вновь приду, то встречу его здесь. Что он ещё жив и просто заплутал.

Мы ещё некоторое время поговорили, а затем я оставил Лоя одного — это явно было ему нужно. Когда я спускался, мне пришло в голову, что каждый находит своё место на Играх. Кому-то они давали возможность проявить себя, а кому-то — не потерять, сохранив тёплые воспоминания о давно минувших днях.

Точка бифуркации

Ноа, нервничая, прошлась по палатке. Ей срочно надо было на ком-то сорваться, но до заката, а значит, и до встречи с Рором оставалась ещё пара часов.

Как раз кстати рядом крутился Альт, который явно не знал, чем себя занять, и разглядывал недавно захваченные вещи Рейланда. Собственно, всё это место ранее принадлежало наглецу, который так торопился развить свой мнимый успех, что бросил практически все свои пожитки.

Когда Ноа доложили о находке, она хотела вернуть вещи, но быстро подавила в себе это предательское желание. Вернуть чужое всегда успеется, например, после того как Рор проиграет — это лишний раз подчеркнет её превосходство. К тому же Рейланд откуда-то достал матрас из занзебальского шёлка, а такие вещи на дороге не валяются, во всяком случае, если их там кто-то очень наглый не бросит.

Глядя на то, как Альт задумчиво разглядывает содержимое одного из ящиков стола командующего «солнечных», Ноа недовольно спросила:

— Ты уже разобрался, куда пропало почти десять килограммов пороха?

Адъютант вздрогнул, словно сильно чем-то увлёкся, медленно и аккуратно закрыл ящик стола, словно там находилась бомба, и лишь затем ответил:

— Все на нервах, палят в темноте на первый же шорох. Странно, что пропало всего десять кило, а не больше.

Кейтлетт, чего-то такого ожидая, порылась в документах на столе и извлекла три листка, целиком покрытые таблицами и цифрами.

— Три разных отчёта за разные дни, и везде эти десять кило есть, — указывая на них, сообщила Ноа, прежде чем достать четвёртый лист, — а сегодня его уже нет!

Альт скривился. Он терпеть не мог весь тот ворох бюрократии, которым окружала себя командующая всегда и везде.

— Ну, может, списал кто-то, мало ли, бочонок разбили.

— Не было списания, а по поводу «расстрелял»…

Пока Ноа подбирала подходящий пример, тот нашёлся сам собой: издали послышался хрипловатый голос, напевающий что-то вроде песни, как если бы её исполнял человек, напрочь лишённый способностей к музыке.

— А Гун-Гун, между прочим, от нас почти в трёх километрах! — ехидно заметила Кейтлетт. — Думаешь, мы бы не услышали, как кто-то решил пострелять в воздух? Может, это Рор решил нанести свой визит пораньше?

Вот тут с ней уже не согласился Альт, который и придумал весь этот план.

— Он достаточно безумен, чтобы в принципе решиться на такое, но не при свете дня. Это как громоотвод отвлечёт его интуицию. Будто украсть несколько бочонков — легко. К тому же он до сих пор не подорвал серпантин. Это не Рейланд Рор, — резюмировал адъютант не без самодовольства.

— Если это не он, так выясни, кто и куда дел порох! — вернулась к прежней теме командующая.

Она хотела ещё что-то добавить, но её отвлёк вошедший Кайл Расс. Он был весь в пыли и явно сильно уставший. Похоже, денёк у него выдался так себе. Как мгновенно поняла Ноа, пришёл он для того, чтобы в очередной раз попытаться отговорить её от претворения плана Альта в жизнь.

«Будто он не понимает, что наоборот подталкивает меня!» — усмехнулась мысленно Кейтлетт, дивясь наивности некоторых, как казалось ей, вполне разумных людей.

— Командующая, вы сильно собой рискуете! Рейланд совсем не тот, что раньше… — сразу же без предисловий начал Кайл, совсем не в первый раз произнося это.

Ответ Кейтлетт тоже не блистал новизной:

— Вы, скорее всего, правы, однако свой последний шанс он, как и все мы, заслужил. К тому же лучшей возможности схватить его может и не представиться.

— Прошу вас лишь об одном — быть осторожной. Вы нам всем ещё очень пригодитесь, — вздохнув и кивком показав, что он понимает, хотя и не одобряет такого благородства, сказал Кайл перед выходом.

Ноа проводила его взглядом, размышляя над тем, с чего это он стал так о ней заботиться. Она сама могла за себя постоять, что и собиралась показать, не Кейлу, конечно, а одному зарвавшемуся наглецу.

— Пойду ещё раз проверю документы, — чихнув и принюхавшись к чему-то, задумчиво сказал Альт. — У меня появилась одна идея, куда мог пропасть порох.

Командующая, не слушая его, махнула рукой, отпуская. До рандеву осталась всего пара часов.

***

Когда ночь окутала горы непроглядной темнотой, я, Леон и Гун-Гун выдвинулись из лагеря в сторону сил Ноа Кейтлетт. Мне очень плохо представлялось, как именно мы будем воровать бочонки с порохом — предметы, мягко говоря, тяжёлые и достаточно малоподвижные, однако за прошедшее время ни мне, ни тем более остальным ничего лучше этого в голову не пришло.

Тяжело признавать, что лучший твой шанс — идея, выслушав которую, любой врач, даже патологоанатом, отправит тебя в психушку. И тем тяжелее пытаться выстроить вокруг этой идеи сколько-нибудь разумный план.

Пока мы приближались к лагерю Ноа, мне нравилось думать, что мой гениальный разум при поддержке остальных чувств, например, вопиющей скромности, сможет найти выход из сложившегося положения и предложит идею получше. И только оказавшись практически на месте, я понял, что у меня до сих пор нет никаких мыслей насчет того, как же украсть тяжеленную бочку, а лучше несколько, оставаясь незамеченными.

Леон, который двигался за мной, в очередной раз напомнил:

— Это полное, неприкрытое, вопиющее, переходящее все грани, нарушающее все нормы безумие!

Из-за патрулей, то и дело тревоживших нашу невинную прогулку, граф вынужден был высказывать своё возмущение тихим шёпотом, чем сильно напоминал типичного злого