Каннибалы - Юлия Яковлева

Вынул телефон, который дал ему Борис. Вынул свой, со своего набрал Свету.

– Привет! – обрадовалась она. – Выходить?

– Сиди пока ровно, – осадил ее Петр. – Вспомни лучше, бывала Ирина у кого-то из друзей на Соколе?

– У каких друзей?

– У каких-нибудь. Она упоминала знакомых, которые жили на Соколе?

– Да не было у нее друзей. И знакомых не было. Говорю же вам. Я ее друг. А что?

Но Петр уже сбросил звонок.

Открыл в телефоне Бориса инстаграм Ирины. Девочки постоянно щелкают и выкладывают всякую хрень. Чашки с кофе. Виды из окна. Цветочки. Себя самих. Незначительная деталь – цвет занавесок, диванная подушка, рисунок на скатерти – может подсказать адрес. Вдруг квартира Боброва засветилась у Ирины где-нибудь в фотках?

Приложение ничего не выдало. Not found. Наверное, неправильно набрал название профиля. Еще раз. Not found. Нажал не ту клавишу? Писал кириллицей вместо латиницы? Упустил заглавную букву? Но и эта надежда лопнула.

Профиль Ирины в инстаграме – а через несколько секунд выяснилось, что и в фейсбуке тоже – был удален.

8

Тело должно слушаться. Это факт. Повиноваться малейшему толчку воли – сразу. Быстро, точно, гладко, сильно. Поэтому за ним надо ухаживать. Как за механизмом. Заправлять калориями, охлаждать водой. Чинить, восстанавливать.

Это с одной стороны.

С другой, тело все время норовит сачкануть. Это тоже факт. Что-то болит. Где-то дергает. Потягивает, колет. Тело устает. Хочет спать, есть, присесть, прилечь. Оно не хочет двигаться.

Если ты проснулась утром и у тебя не болит ничего, значит, ты умерла.

В таких вопросах Дашу всегда выручал четкий критерий: боль, которая длится дольше суток? К врачу.

С третьей стороны, так, как сейчас, еще не было ни разу. Ничего не болит, но что-то – сломалось.

Даша не знала, как быть.

Оставить так? Само пройдет? Она привыкнет? Приспособится? Мелкие дела можно записывать, – размышляла Даша. Купить блокнот в магазине «Москва», удобно, по дороге домой. И записывать. Чтобы не забыть.

А если станет хуже?..

Она шла по коридору, держась за ремень сумки на плече. В коридоре клубился народ: вывесили очередные списки. Даша замедлила шаг. В толпе зарождались водовороты.

– Рехнуться, – плохо изображала ужас Марина. – Эванс меня на обе генеральные поставил! Я же сдохну!

На нее косились, плохо скрывая зависть: попала в оба состава сразу!

Даша повернулась, в глаза ей ударил жирный заголовок САПФИРЫ.

Внезапная мысль сковала настоящим ужасом. Ноги онемели, как набитые ватой, к сердцу подполз лед. Она остановилась.

– А как Париж станцевал – уже видела? – спросил кто-то под локоть. Даша смотрела, не понимая, о чем ее спрашивают.

Думать она теперь могла только об одном. Если она забудет помыть свою одну тарелку и одну чашку, это пустяк. Можно записать дни рождения, где какая бутафория и давала ли она диск со своим спектаклем Лидии Сергеевне. Это тоже ерунда. Но что если она начнет забывать порядок?! Хореографию, мизансцены. Танец. Например, остановится посреди вариации в «Сапфирах»? Прямо на спектакле? Потому что забыла.

Во рту у Даши появился медный вкус. Под локоть все толкали:

– У Акима ссылка есть. Ему директриса Фресанж прислала.

– Ну конечно! – не поверил в добрые чувства французских коллег кто-то. – На психику нам специально перед премьерой давит.

Парижская премьера «Сапфиров» прошла раньше московской. Это задело, но и подхлестнуло московскую труппу. Теперь особенно хотелось превзойти конкурентов. Чувство было сильнее симпатий, антипатий, всех внутренних стычек, даже ревности. Оно сплотило всех, как никакая любовь не смогла бы.

Даже Марина уже не бесилась, что в главной партии Белова. А только испытывала восторженно-воинственное предвкушение: пусть! Может, Белова забьет французскую этуаль Кристин Бувье! Хотелось победить любой ценой.

Впервые горло у Марины при виде Даши не сжалось от злобы. Из него возбужденно лилась речь:

– Даша, ты Бувье в «Сапфирах» уже видела? Как тебе?

– Не видела.

«Это просто биология. Как мышцы», – судорожно соображала Даша. Голоса вокруг казались плеском воды в солнечный день. Даша осторожно стала выгребать из них – к твердому берегу. «Голова – тоже биология».

– Посмотри Бувье! – не сразу отцепилась Марина.

Даша кивнула. Решила отойти в сторону и поискать нужное в Интернете. На репетицию нужно идти спокойной. Успокоившейся. Успокоить ее сейчас мог только точный план последующих мер.

Даша открыла гугл. Как эта штука называется? – пыталась припомнить она, чтобы сочинить запрос. В голову лезло ненужное: сбрендила, спятила, с дуба рухнула, рехнулась.

– Ты на ютьюбе ищешь? – тут же сунулась Марина через плечо: – Не получится! Ссылка запаролена. Пароль у Акима спроси.

– Хорошо. Спасибо.

Даша свернула на пожарную лестницу. Но и там тихо не было.

Сидя на площадке, обнимала колени девочка. Она плакала.

– Что случилось? – позвала Даша.

Подняла голову – и лицо Майи исказилось. Оно было мокрым от слез. Но огорченным, жалобным оно не было.

– Ты что, до сих пор из-за «Сапфиров» расстраиваешься? – наклонилась Даша. Ей было неловко – ведь отчасти Майя плакала из-за нее: Даша отказалась давать ей уроки. Хотелось утешить.

– Из-за глобального потепления, – Майя оттянула рукав, вытерла щеки, лоб. Взялась рукой за перила, решительно вздернула себя, выпрямилась.

– Оно того не стоит, – возразила Даша.

– Ты это мне говоришь? – обернулась Майя.

– Ты ни при чем.

– А кто при чем? – заинтересовалась Майя. Глаза ее заблестели.

– Никто. Ты сделала, что могла. Ты – больше не можешь. И никто не может. Ни один педагог. Никакие уроки. Просто у тебя такие данные от природы. С ними ничего поделать нельзя.

Майя несколько секунд изучала ее лицо. На ее собственном проносились какие-то чувства. Так быстро, что Даша не успевала прочесть. Ей стало не по себе.

– Охренеть, – отчеканила Майя. – Я думала, меня ничем в театре удивить уже нельзя. Но ты, ты меня просто… – лицо ее все как будто изминалось, как мнется фольга: – Просто… просто… Ты вовсе не ебнутая. Нет. Ты просто… просто…

– Что ты. Я не…

– …Сука!

И Майя понеслась по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.

Даша пару секунд соображала, что это такое было, и, не придя ни к какому выводу, выбросила из головы.

Прислонилась спиной к стене. Моя первая сольная партия? – подкинула сама себе внезапный вопрос.