Фридрих Львиный Зев верхом на шмеле - Верена Райнхардт

Тальпа поклонился с широким жестом, вполне подходящим директору цирка.

— Это всего лишь обычная магия странствующего цирка диковинных существ, глубокоуважаемая Фея!

На следующий день дождь лил как из ведра, но соглядатаи все же покинули Сто Двенадцать Пещер и двинулись на юг — каждый с такой скоростью, с которой мог, и в той компании, которая больше нравилась. Но те сто человек, которые направлялись в Белоскалье, держались вместе. Некоторые из них были бывшие наемные солдаты, некоторые — взломщики, некоторые — славные изобретательностью светлые умы, а остальные — горняки. Впрочем, кое-кого Тальпа только потому взял с собой, что они хорошо дополняли его странствующий цирк.

Среди них оказалась и мадемуазель Эльза.

— Я так счастлива, что мне позволили ехать с вами, — щебетала она Фридриху, держась рядом с Брумзелем. Аккордеон она несла за плечами. — Это же такое уникальное событие в истории нашей страны! Я смогу потом рассказывать об этом ученикам и говорить, что сама принимала в нем участие!

— Ну, будем надеяться, что вы действительно это сможете, — вздохнул Брумзель. — Еще неизвестно, все ли из нас останутся живы!

— Как дела с твоим клоунским костюмом? — спросил Фридрих, весело похлопывая Брумзеля по плечу.

— Не спрашивай! — огрызнулся Брумзель. — Как будто я в этой истории еще недостаточно часто выставлял себя дураком! А теперь придется еще красный нос надевать. И огромные штаны в горошек. У Тальпы очень четкие представления о том, как должен выглядеть правильный клоун.

— А где же мы достанем костюмы? — забеспокоилась мадемуазель Эльза.

Фридрих пожал плечами:

— Тальпа сказал, что всё доставят в Ущелье Ветров. Я, например, вообще не знаю, какая у меня будет роль. Я ведь явно не «диковинное существо» и ни жонглировать, ни ходить по канату не умею.

— Как насчет роли шмелелета? — отозвался Брумзель с усталой улыбкой.

— Перестань! — простонал Фридрих.

Спустя почти три дня пути их группа достигла Ущелья Ветров. Это был маленький городок, приютившийся в опасной близости от горного ущелья. Тальпа устроил свою новоявленную труппу на ночлег в ратуше. Такую возможность предоставил им один знакомый Тальпе контрабандист, по совместительству мэр этого местечка.

Ратуша была большая, просторная, со множеством столов и скамеек и даже с круглым очагом посередине, что особенно обрадовало Грюндхильду. «Почти как в старые времена», — сказала она. А когда солнце зашло и в ратуше стало довольно сумрачно, если не считать горящего посередине костра, Грюндхильда удобно устроилась в единственном мягком кресле и заявила, что уютнее не было даже в ее времена во дворце Белоскалья.

После ужина, когда соглядатаи погрузились в пищеварительную кому, двери ратуши вдруг распахнулись и в зал вошло несколько мужчин и жуков в форме городских стражей порядка с большими ящиками и коробками в руках.

— А! — воскликнул Тальпа. — Вот и маскировочные костюмы нам привезли! Спасибо, ребята, ставьте прямо здесь.

И все принялись распаковывать ящики.

Для каждого соглядатая был коричневый именной пакет. Некоторые из них были большие, другие — совсем маленькие, но обделен никто не остался. Ну, почти.

— Эй, а мой пакетик где? — пожаловался Кальссон, когда все было распределено. — Мне что, ничего не достанется?

— Никто ж не знал, что ты будешь с нами, — сказал Фридрих, придумывая, чем бы утешить Кальссона.

— А зачем тебе костюм? — поинтересовался Тальпа. — Ты и так прекрасно подходишь для дефиле диковинок. Карл Кальссон, самый татуированный мотылек в мире!

— Правда? — воскликнул Кальссон. — Да, ты прав, черт подери!

— Маленькие дети наверняка захотят тебя потрогать, — хихикнул Брумзель.

— Но над твоим выходом нужно еще поработать. Подумай над позами, при которых татуировки особенно выгодно смотрятся! — С этими словами Тальпа отошел, а Кальссон тут же начал репетировать.

Наконец Фридрих нашел время распаковать собственный пакет. Заинтригованный, он разорвал упаковку и увидел…

— Старая одежда? — разочарованно протянул он. Поношенные серые полотняные брюки, застиранная рубашка, множество раз штопанная у манжет, жилетка, шейный платок и засаленная кепка. На локтях и коленях красовались столетней выдержки угольные и ржавые пятна. — Я как-то иначе себе костюм представлял.

— Да, давай еще пожалуйся! — буркнул Брумзель, как раз разворачивавший ярко-желтые клоунские штаны в синий горошек.

В кармане жилетки Фридрих нашел листок, точно объяснявший его роль: «Техники — неотъемлемая часть циркового представления, они заботятся о том, чтобы все шатры и декорации были на своих местах, а освещение работало правильно. Даже если у странствующего цирка нет собственного шатра, без техника не обойтись: в его задачи входит разместить на сцене диковинных существ». А в одном из карманов штанов обнаружилась еще баночка с мазью ржавого цвета и надписью на крышке: «Искусственная грязь, поможет сохранять инкогнито».

Фридрих вздохнул и все еще в некотором разочаровании стал ходить по залу, рассматривая, что досталось другим.

Молеправительнице повезло не больше, чем ему: она получила потертые широкие штаны, рубашку и куртку, шейный платок, кепку и листок с описанием амплуа техника.

— Ты, по крайней мере, хотя бы что-то в технике понимаешь, — вздохнул Фридрих. — Остается только надеяться, что никому не придет в голову советоваться со мной о чем-нибудь техническом.

— Если что, просто скажешь, что берешь по два гроша за совет, — весело отозвалась Молеправительница. — Тебя тут же оставят в покое.

Грюндхильда очень осторожно развернула свой сверток, отложила упаковочную бумагу в сторону и аккуратно разгладила (она хотела потом сделать из нее фонарик). Только после этого старушка с удивлением стала разглядывать свой костюм.

— Ну, костюмом это не назовешь, — сказала она. — В мое время это и одеждой-то не считалось! И что мне с этим делать? Танец живота танцевать? Как это вообще надеть?

— Это просто симпатичный вязаный платок, — улыбнулась Молеправительница. — И надевать его нужно поверх твоей обычной одежды — а не вместо всего остального! Давай я тебе повяжу.

— Ну хорошо, — с сомнением в голосе сказала Грюндхильда, оглядывая себя в платке. — И что этот наряд должен означать?

Фридрих поднял листок бумаги, выпавший из платка, и прочел, что там было написано.

— Вы, — начал он, изо всех сил стараясь сохранять самообладание, — Венделина Вурстхаммер, мать нашего директора цирка, в высшей степени кроткая пожилая дама.

— Ах! — выдохнула Грюндхильда.

— Большая мастерица вязального дела.

— Хорошо, что предупредили!

— Стрелла отлично вяжет, она тебя научит, — успокоила Молеправительница.