100 великих тайн советской эпохи - Николай Непомнящий

Рассказывает И. Гамаюнов:

– От чего же должен бежать человек, если смерть ему желаннее жизни?… От того, что страшнее смерти… Но что страшнее? Что подтолкнуло к самоубийству Ахромеева, Кручину, Павлова?

Одни говорили, будто действует таинственная зондеркоманда, спешно убирающая хорошо осведомленных людей, чтобы обезопасить подлинных, оставшихся на свободе руководителей путча. Другие утверждали, будто жертвы заранее прошли психологическую обработку, в них заложена программа на самоубийство, и в час «икс» по условному сигналу (телефонный звонок и голос в трубке, медленно произносящий, например, слова: «Красный мак») человек бессознательно, как во сне, вяжет себе петлю или открывает створки окна.

Дом на ул. Щусева, 10

При расследовании подобных дел стали употреблять словечко «зомби», означавшее – «закодированный человек» или «оживленный мертвец». Заговорили о том, что ключевые фигуры партаппарата прошли гипнотическую обработку, что этим смертникам суждено уходить из жизни по мере того, как следствие будет раскрывать финансовые и другие тайны КПСС.

В Краснопресненской райпрокуратуре самоубийством бывшего управделами ЦК КПСС Г. С. Павлова занимался молодой следователь Д. К. Бахрушин.

Воскресным утром по звонку он выехал с дежурной бригадой на Щусева, 10. По телефону сообщили: на газоне обнаружено тело. Первым его увидел слесарь, смотревший телевизор в своей служебной квартире. Он вначале услышал глухой удар, подумал: дети балуются, выглянул в окно, а там… Человек лежал лицом вниз, но слесарь, служивший здесь 13-й год, узнал сразу: Павлов.

Признаков насильственной смерти не было. Медэксперт, осмотрев несчастного, определил «обширную тупую травму тела», вызванную ударом о землю, и – ничего более. В домашнем же кабинете Г. С. Павлова Бахрушин обнаружил образцовый порядок. На письменном столе справа, как и всегда, стояла бронзовая статуэтка Ленина – ее легко было сбить на пол, если допустить мысль о таинственных злодеях, выбросивших хозяина после схватки в окно. Аккуратно составлен с подоконника на пол его любимый сувенир – макет танка. Стул – у окна. Шлепанцы – возле. Записка из двух слов – на столе: «Только кремация».

Словом, Бахрушин не обнаружил ни следов насильственной смерти, ни признаков доведения до самоубийства, на которое Павлов пошел со свойственной ему обстоятельностью: утром последнего дня побрился, даже позавтракал, сказал своим, что побудет в кабинете, и вышел. Навсегда.

И еще его домашние вспомнили: незадолго до этого дня Георгий Сергеевич в разговоре о самоубийстве Кручины категорически не согласился с его признанием в предсмертной записке. «Нет, он не трус, – сказал Павлов. – Лишить себя жизни может только мужественный человек». Подумав, добавил, что так бы не смог.

Можно допустить, что Н. Кручине, замешанному в квартирных и финансовых операциях последних лет, было что скрывать. А Павлову? Неужели не «поросла быльем» его деятельность? Мне объяснили, что с трудом можно представить себе, кем на самом деле были эти два человека. Распоряжаясь миллиардными суммами и неисчислимыми бытовыми благами, они обладали громадной властью. Фактически это были теневые руководители государства.

Какие же тайны унес с собой Павлов? Этот вопрос остался за пределами следствия, выяснявшего – сам или с чьей-то помощью распорядился он своей жизнью. Следствие не установило ни в одном из этих случаев признаков доведения до самоубийства. Но, как объяснил мне Бахрушин, он, расследуя самоубийство Павлова, имел в виду традиционные способы – угрозы, шантаж. А если были применены нетрадиционные?…

(По материалам И. Гамаюнова)

Рассказывает Сергей Турченко:

– Мне довелось беседовать со старшим следователем по особо важным делам Генеральной прокуратуры РФ Л. Прошкиным, который занимался расследованием обстоятельств гибели Маршала Советского Союза С. Ф. Ахромеева. 6 августа 1991 года Ахромеев вместе с супругой находился в очередном отпуске в военном санатории г. Сочи. О подготовке ГКЧП и его планах маршалу не было известно. Утром 19 августа, услышав по телевидению о происходящем в стране, он вылетел в Москву. В тот же день встретился с вице-президентом СССР Г. Янаевым и вошел в состав штаба ГКЧП, где проводил работу по сбору и анализу информации о военно-политической обстановке в стране.

24 августа Сергей Федорович прибыл в свой рабочий кабинет в Кремле и, будучи в состоянии депрессии после провала замысла ГКЧП, принял решение о самоубийстве. В 9 часов 40 минут утра он совершил первую попытку повешения, о чем оставил записку такого содержания:

«Я плохой мастер готовить орудие самоубийства. Первая попытка (в 9.40) не удалась. Порвался тросик. Очнулся в 10.00. Собираюсь с силами все повторить вновь.

Ахромеев».

Памятник на могиле С. Ф. Ахромеева

Тем не менее возникает немало вопросов и сомнений. Начну с элементарных противоречий и нестыковок, зафиксированных в самом следственном деле. Приведу несколько цитат из него.

«24 августа 1991 года в 21 час 50 минут в служебном кабинете № 19 „а“ в корпусе 1 Московского Кремля дежурным офицером охраны Коротеевым был обнаружен труп Маршала Советского Союза Ахромеева Сергея Федоровича (1923 года рождения), работавшего советником Президента СССР». (Из рапорта.)

«Приехали в Кремль. Ахромеев сказал: „Езжайте на базу, я вас вызову“. И не вызвал. В 10 часов 50 мин я позвонил ему в Кремль и отпросился на обед. Он меня отпустил и сказал мне, чтобы я в 13.00 был на базе». (Из показаний водителя Н. В. Платонова.)

«Был на работе с 10 до 15 часов. Ахромеева не видел. Его кабинет был открыт, я это определил по тому, что в кабинет входили и выходили, но кто – я не знаю. Я считал, что это входит и выходит Ахромеев, так как секретари в субботу не работали. Когда я уходил, то в двери Ахромеева ключ не торчал… Я точно помню, что ключа в двери Ахромеева не было, иначе я не выключил бы свет в коридоре». (Из показаний советника Президента СССР В. В. Загладина).

«Коротеев В. Н. доложил мне (около 24 часов. – Авт.), что в 19 „а“ кабинете советника президента СССР Ахромеева С. Ф. ключ – в замочной скважине, а света в кабинете нет и что он просит меня прибыть…» (Из показаний коменданта корпуса 1 Кремля М. И. Барсукова.)

«От кого-то из охраны, его зовут Саша, я слышала, что он видел Сергея Федоровича около 2 часов дня в субботу». (Из показаний референта советника президента СССР А. В. Гречиной.)

Из приведенных цитат следует, что, очнувшись в 10 часов (записка Ахромеева) после первой попытки самоповешения, в 10.50 Сергей Федорович преспокойно разговаривает с шофером и даже после 13.00 собирается куда-то ехать. Опять же после 10.00 (!) в кабинет к нему кто-то многократно заходит и выходит. Некто Саша видит Ахромеева живым и здоровым в 2 часа дня. Загладин свидетельствует, что в 15 часов ключа в двери кабинета Ахромеева нет, а в 21.50 он откуда-то появляется.