Черные небеса. Заповедник - Андрей Тепляков

— У нее удивительная память, — заметил Колотун. — Как у умной машины.

— Она гораздо умнее машины, — возразил Ной.

— Не уверен. Память — это хорошо, но здесь нет никакого фокуса. Голова у нее пустая, вот и оседает в ней все на свете. Умеет ли она думать — это вопрос.

Ной решил не спорить с ним. Не было настроя, только глухая злость.

— Мы едем по той же дороге, что и в прошлый раз? — спросил он, меняя тему.

Принцесса тихо произнесла за ним эту фразу, глядя в окно.

— Не совсем. Мы едем вкруг. Хочу обогнуть Голенищево, и вообще держаться подальше от поселков. Мало ли что. Тараканы шли оттуда, вдруг еще кто-то остался.

Ной взял карту, которую Колотун положил между сидениями и развернул ее.

— Где мы сейчас?

Колотун быстро скосил глаза и ткнул пальцем в лист.

— Здесь.

Дорога плавной дугой отходила от Города, ответвляясь от главного северо-западного направления на Голенищево и вела дальше к Волокушам. Путь, выбранный Колотуном, пересекал большой лесной массив — километров сорок, а потом снова выбирался на открытое место. Там он вливался в другую дорогу — на север.

Дороги. Ной все еще думал о них по-старому, как городской житель. В Городе их расчищали снегоуборщики, по ним ходили люди и ездили легковые машины, их было видно. Здесь, в Пустой Земле, не было дорог — были направления. Снег укрывал все пути толстым, одинаковым во всех направлениях одеялом, только тяжелый многоколесный вездеход мог одолеть его.

Теперь на многое предстояло смотреть иначе, не только на дороги. Не было больше стен, только лес и хмурое небо над головой, не было денег, чтобы купить еду и ночлежки, чтобы согреться. Не было права на ошибки и слабости. То, что прощал обжитой Город, оборачивалось гибелью на Пустой Земле. Жизнь становилась сложной и, одновременно, очень простой. Теперь на поверхность выступала самая суть ее — тепло, еда и забота о том, кто рядом. Нехитрая правда.

Ной больше не испытывал того тошнотворного ужаса, парализующего страха перед пространством вокруг, как это было во время первой поездки. В тот день Город не отпускал его, лишь растягивалась пуповина. Наверное, и у других было точно так же, только они научились терпеть, а Ной еще нет. Но пуповина оборвалась. Не осталось больше связи с домом. Дом отныне — здесь. Мать Ноя, его друзья, его любовь, его надежды теперь свернулись тугим комком, зародышем чего-то нового в нем самом. Они ждали. Развернутся ли они, чтобы задушить его, задавить своим весом, или он успеет найти опору, и тогда они станут для него фундаментом новой жизни. Ной не знал.

— А что там у твоего отца было про Большой Город? — спросил Колотун. — Откуда он вообще это взял?

— Большой город, — вяло проговорила Принцесса. Она засыпала, убаюканная теплом и плавным ходом машины.

— Эти слова были нашиты на комбинезон человека, которого нашли в Могилках.

Ной пересказал Колотуну те крохи, которые извлек когда-то из отчетов отца. Рассказал о странном материале костюма черного человека, о необычном устройстве из тонких блестящих трубочек.

— С техникой у тех ребят было все в порядке, — сказал Колотун. — Нам — дикарям, даже не понять, что это такое.

— Знаешь, может быть, ты и не совсем прав, — неуверенно возразил Ной. — Когда Ушки ранили, он просил меня взять коробку из своего шкафчика и дал подробную инструкцию, как собрать то, что лежало в ней.

— И что там лежало?

— Такая же штука, как и у того, в комбинезоне. Я не сразу сопоставил, но теперь уверен — это одно и то же устройство. И оно принадлежало Ушки. Мамочка отнесла ему это, а на следующее утро он исчез.

Некоторое время Колотун молчал, переваривая информацию.

— Однако.

— Ты не знаешь, откуда взялся Ушки? Кто его родители?

— Нет, не знаю. Ушки — парень загадочный. О нем вроде никто ничего толком не знал. Да в Поиске и не особо интересовались прошлым сотрудников. Жил он один, как перст. В башке не все было на месте. Это ведь он нам всем прозвища приклеил. Мне, Танку, Мамочке. Странный парень. Думаешь, он оттуда? Из Большого Города?

— Не знаю, — сказал Ной. — Оттуда или нет, но он как-то с ним связан. Другого объяснения я не нахожу.

— Подался домой, как жареным запахло, — медленно проговорил Колотун. — Интересно, как? Не пешком же. Да. Караско все искал Большой Город, а рядом ходил Ушки. Вот ведь как бывает, вроде знаешь человека, через столько всего с ним прошел, а копнешь чуть… О, черт!

Ной поднял голову. Метрах в ста от вездехода, двигались собачьи упряжки. Их было много, они занимали всю ширину дороги и тоже направлялись на северо-запад. Колотун ударил по тормозам. Задремавшая Принцесса скользнула с кресла и упала под приборную доску. Она вскрикнула и вскочила на четвереньки, быстро озираясь. Ее взгляд упал на окно. Она оскалилась.

Люди в упряжках оборачивались. Они что-то кричали.

Распахнулась дверца пассажирского отсека, и в дверном проеме появилось заспанное лицо Мамочки.

— Что случилось?

Она замолчала, глядя вперед, и крепко вцепилась в спинку кресла, на котором сидел Ной. Принцесса тихо шипела.

— Пастушата, — сказал Колотун.

— Ружье в пассажирском. Под первой скамьей. Неси его сюда.

Мамочка скрылась за дверью. Колотун, не отрываясь, смотрел вперед. Пастушата выбирались из саней. Один из них, невысокий мужчина с широченными плечами, что-то прокричал остальным и, подняв руки вверх, пошел к вездеходу.

— Вот собаки, — процедил Колотун. — Это ж надо так вляпаться!

В двери снова появилась Мамочка. Она сунула Колотуну ружье и коробку с патронами.

— Вот. Только одну нашла.

— Одна и есть.

Колотун принялся быстро заряжать ружье.

Узкая дорога, забитая санями с людьми, среди которых виднелись маленькие детские фигурки, сводила на нет преимущества вездехода. Неуязвимая на ходу, остановившись, машина превращалась в тюрьму. Отложив ружье, Колотун медленно тронул вездеход вперед, навстречу идущему человеку.

— Люди, — тихо сказал Ной.

— Пусть расступаются.

Увидев, что вездеход тронулся с места, встречающий, не опуская рук, побежал ему навстречу.

— Ты уверен, что это Пастушата? — спросил Ной. — В прошлый раз вожак бородатый был. И мало их как-то.

— Да хоть лысый, — проворчал Колотун. — Второго шанса я им не дам.

Парламентер добежал до кабины и забарабанил в дверь, одну руку оставляя поднятой.

— Черт, — сказал Колотун и нажал на тормоз. — Смотрите за остальными. Зашевелятся — сразу говорите.