Седьмая Луна. Декамерон - Андрей Коробов

Ни о какой Власти Людей не может идти и речи в Аштуме. И это его злило.

Правда горька. От неё хотелось бежать без оглядки.

— Хм. Противоположности — это химера. Лунаризм — это химера. Все иные учения — это химера. Да. Ложные пути. Но лишь в этом я согласен с Пантеоном. Базилевс на короткой ноге с Любовником Звёзд. Это единственный Бог, который остался жить и здравствовать в Аштуме, когда как остальные уснули в ожидании своего часа. Многие спят до сих пор, но скоро проснутся.

«Конец света не происходит за день или месяц…»

— Требуется время, — ответил архонт и продолжил: — Вместе базилевс и Любовник Звёзд придумали, как отвоевать Запад себе обратно. Степенно. У меня и моего Бога несколько… иной путь.

Альдред с опаской глянул на него.

— Твоего… Бога?

— Я же сказал, что Пантеон разобщён. Был, есть и остаётся. Любовник Звёзд питает надежду разгромить гармонизм и установить общую власть Богов по обе стороны Экватора. Наивно. Время ничему его не учит.

— Кто он — твой Бог?

Едва Флэй сказал это, Ламбезис не глядя наслал на него паралич опять. Краем глаза Альдред заметил — из ниоткуда выплыла высокая полупрозрачная фигура, чуть левитировавшая над землёй. Не качалась и не колебалась. Просто повисла в воздухе.

— Полюбуйся хорошенько, — призывал Актей с гордостью в голосе.

Из пальцев тянулись ни ногти, но черные когти.

Тощее существо в причудливой одежде с кожаными поясами, чьи лямки свисали вниз, к подолу мантии без рукавов. На шее висел ошейник. Дряблая, бледная кожа.

«Нет. Не кожа».

Больше походило на глянцевый экзоскелет. Хитиновый панцирь, как у жуков.

Лицом нечто напоминало человека. Измученного старца без бороды. Но с чёрными зубами чудовища, что торчали частоколом из посеревших дёсен. Губ как таковых не было, равно как и щек его. Глаз тоже. Из черепа торчали тонкие продолговатые иглы. Лоб обрамлял узорчатый венок — как будто из золота.

Фантом не издавал ни звука. Дышал бесшумно. Грудь еле вздымалась.

«Ч-что… к-кто это?»

— Его имя не принято поминать всуе. Даже его прозвища лучше не озвучивать. Должно быть, на островах ты слышал, о нём все говорят, как о Неназываемом. Они с Любовником Звёзд ближе, чем кто-либо в Пантеоне. Истинные противоположности. Как Жизнь и Смерть. Свет и Тьма. Огонь и Лёд. Быть может, потому они желчно друг друга ненавидят. Это были его мощи. Это мой прямой предок. Равно как и любому магу — кто-то из Пантеона.

В глазах Альдреда Ламбезис увидел ужас. Сердце рвалось из груди, но не могло даже произвести один слабый удар. Архонт улыбнулся ему снисходительно.

— Гориды искали его целую вечность. А нашёл я. Как раз вовремя. Если бы не я, он бы покоился в своей темнице до скончания времён. Мой Бог показал мне истину. То, как Аштум должен быть устроен на самом деле. Вот как установится Равновесие, к которому так стремятся всюду — на Западе и на Востоке. Баланс.

Дельмей подошёл к нему поближе. Фигура поплыла за ним, никак не реагируя на действительность вокруг. Архонт продолжил:

— Нам с моим Богом Пантеон не друзья. Стоит отдать Менелаю должное. Он сделал всё, чтобы вы убили мою сестру. Благодарю.

Флэй глянул на него, опешив. Он слышал, что некую чародейку из Деспотата отряд «Гидра» устранил. Но ренегат и подумать не мог…

— Рена тоже происходит от Неназываемого. В отличие от второй. Та кто угодно, только не истинная Ламбезис. По крайней мере, мягкосердечие моего отца не помешало мне. Я единоличный наследник моего Бога. Потому что самый способный. Он со мной навсегда. Избранными не рождаются, Альдред Флэй. Избранные сами обращают на себя взгляды — и становятся таковыми.

Альдред не знал, что сказать. Ему становилось плохо секунда за секундой. Он начинал понимать, о чём говорил язычник. Но отреагировать был не в состоянии, вися между жизнью и смертью.

— Это Бог Смерти. А я — Киаф. С каждым днём наши сущности переплетаются всё больше. И очень скоро мы станем одним целым. Смерть уже подвластна мне. А значит, и Жизнь, что влечёт она за собой. Я посеял в Саргузах Смерть.

Ренегат смотрел сквозь него, не веря своим ушам.

— Чума, что окружает Неназываемого, преобразилась. Чёрный нектар заключает в себе силу, схожую с белым. Но отбирает в разы больше, чем тот. Потребовалось время, чтобы разгадать его формулу. Я смог. Я обуздал хаос, что заключен в чёрных минералах. И я слышал твои мысли. Ты не просто силён, но ещё и сообразителен. Они подчиняются мне. Это мои орды. И я работаю над ними. Чтобы победить Пантеон, потребуются силы. И надёжные союзники.

Он без зазрения совести запустил руку в карман Альдреду. Выудил медальон и надел на себя. Похлопал его по плечу.

— Я заинтересовался тобой, потому что увидел и осознал: ты тоже Киаф. Твой Бог смотрит на тебя, Альдред Флэй. Приценивается. Мы близки больше, чем может показаться. Также, как и наши с тобой предки, наши Боги. Докажи ему, что достоин его силы. И докажи мне… Либо умри.

«Какого?..»

— Ты неспроста видишь то, что другим недоступно. Твой Бог тебя подготавливает. И если его дар заполучишь ты, мы поговорим ещё. Я присмотрю за тобой. И помогу.

Давление било в виски ренегату. Глаза раскраснелись. Но поступить иначе Ламбезис не мог. Знал, что дезертир мог выкинуть что-нибудь. Ему это было ни к чему.

Он сделал шаг. Фантом исчез.

— Прежде, чем я уйду, должен сказать ещё кое-что. По Городу рыщет некромант. И с ним ты уже виделся. Он придёт за тобой. Тоже. Возможно, не один. Так что береги себя. Есть ещё один человек, подобный тебе. Вы увидитесь. Киафов притягивает друг к другу. Постарайся сохранить ему жизнь, но ни за что не дай в обиду. Лучше сразу убей.

«О чем ты, чтоб тебя?!» — рычал про себя Альдред.

Актей не отвлекался на его вопрос. Лишь продолжал:

— Моя сводная сестра готовила восстание в Саргузах. Верна базилевсу, как ручная собачка. Она тоже Киаф, но не знает, чей. И тоже ищет себе подобных. Ей хочется впустить в себя Бога. И кто знает, как она поведет себя с соперниками. Тебя это тоже касается. Когда она обратит на тебя своё внимание, поступай, как знаешь. По твоему поступку я пойму, союзники мы или враги. Время придёт, и я спрошу с тебя.

Архонт уходил. Он бросил на прощание:

— У меня неотложные дела. Помяни моё слово. Смерть одного дарит жизнь другому. Так что