Злой город - Дмитрий Силлов

На ее вмиг побледневшем лице расцветала улыбка. Немые губы девушки разжались.

– Ус-пела… Любый мой… – прошептала она…

Говорят, перед тем как забрать героя на небо, Господь порой совершает для него последнее чудо, если тот не успел что-то важное сделать на этой земле. Или сказать что-то важное.

Ее глаза показали на копье. Никита понял без слов – и, вырвав его из раны, метнул в приближающихся ордынцев. А потом просто лег рядом с Любавой и обнял девушку, стараясь собственным телом закрыть рваную рану и хоть на мгновение задержать вытекающую из нее жизнь. Порой мгновение для влюбленных – это очень и очень много. Особенно, если это мгновение – последнее…

Страшный взрыв разметал и машину, и кешиктенов, приблизившихся к ней слишком близко. Остальных, которым повезло больше, уносили в степь обезумевшие кони…

Человек в черном плаще смотрел с холма на то место, где только что возвышалось деревянное чудовище, так похожее на ужасную осадную машину. Сейчас там дымилась куча расщепленных обломков, за которые русские дружинники заплатили своими жизнями.

Сзади, набирая силу, вздымался к вершине Небесной Юрты торжествующий рев Орды.

– Хвала Сульдэ, я правильно понял видение, посланное мне Духами Огня, – прошептал Субэдэ.

Сбоку послышался топот и фырканье разгоряченного коня. Один из сотников подъехал к холму, спешился и, приблизившись, почтительно встал на одно колено. Его рука сжимала древко боевого копья, на острие которого была насажена окровавленная голова воеводы Козельска.

Сотник поклонился.

– Твой план удался, Непобедимый, – сказал он. – Урусы приняли кучу дерева за большой камнемет и сделали вылазку. Прикажешь отвезти хану Бату голову их воеводы и весть о победе?

Субэдэ внимательно посмотрел в открытые глаза мертвой головы – и отвел взгляд.

– Это еще не победа, – глухо произнес Субэдэ. – Хотя… джехангир хотел, чтобы у него была либо эта голова, либо моя. Отвези ему эту. Но прежде пусть твои люди установят истинный требюше.

Сотник поклонился еще раз и бегом бросился выполнять приказ.

Губы Субэдэ дрогнули в подобии кривой улыбки.

– Мою голову еще надо суметь отделить от тела, джехангир, – прошептал он…

Истинный требюше медленно выезжал из-за деревьев.

Огромная машина была установлена на деревянной платформе без колес – да и какие колеса выдержали бы вес гигантского камнемета? Десятки рабов суетились вокруг машины. Одни подкатывали под платформу огромные, тщательно выструганные бревна, другие толкали саму платформу, третьи, надрываясь, волокли на себе уже использованные катки, спеша перетащить их вперед и снова положить на пути камнемета. Два десятка кешиктенов по обеим сторонам от машины тянули за веревки, привязанные к ее вершине, сохраняя равновесие. Рабам такую работу доверять нельзя. Кто знает, не найдется ли среди них пара безумцев, готовых опрокинуть требюше, пожертвовав жизнью ради того, чтобы Орда навеки осталась под стенами Злого Города?

Настоящая машина была несколько ниже своего взорванного подобия и напоминала уродливое насекомое с пригнутой к земле в боевой стойке огромной головой противовеса, растопыренными лапами подпорок и длинным хвостом метательного рычага, угрожающе поднятым кверху. На конце хвоста, словно мешок с ядом, болталась пустая праща, способная вместить в несколько раз больший груз, нежели обычный камнемет. Излишне говорить, что и летел тот груз не в пример дальше.

Кто-то из рабов, подтаскивающих катки, поскользнулся и не успел выдернуть ступню из-под бревна, уже попавшего под край платформы и начавшего вращение. Нечеловеческий крик резанул по ушам. Но никто и не подумал остановить движение машины – бичи кешиктенов так же размеренно продолжали хлестать по исполосованным спинам рабов.

Платформа двигалась очень медленно, поэтому раб кричал долго. Шонхор, не выдержав, шагнул к несчастному, на ходу доставая меч, но рука седоусого нукера остановила удар.

– Не стоит лишний раз осквернять боевой меч кровью раба, – невозмутимо произнес нукер, за долгую жизнь в походах привыкший к воплям умирающих. – К тому же это хороший знак. Камнемет сам, без чьей-либо помощи взял себе первую жертву.

Шонхор с досадой вогнал меч обратно в ножны. А раб кричал до тех пор, пока неторопливо катящееся бревно не выдавило воздух из его легких.

– Ты заметил, насколько плавнее стало движение? – отметил седоусый нукер. – Я скоро вернусь – думаю, мне надо сказать пару слов старшему надсмотрщику над рабами…

Наконец платформа подъехала к краю заранее подготовленной алоской насыпи. И тут надсмотрщики подтащили к переднему краю платформы четверых связанных рабов и бросили их под бревна.

На этот раз короткий вопль быстро сменился хрустом перемалываемых костей. Требюше плавно въехала на насыпь и встала, уперевшись в бревна, заранее вбитые в землю.

– Неужели нельзя было положить на насыпь трупы? – скривившись, бросил Шонхор. – Ими усеяно все поле!

– Глупый ты еще, – усмехнулся подошедший седоусый нукер. – Запомни – по горячей крови дерево скользит гораздо лучше. Молодые вы еще – что ты, что этот старший надсмотрщик над рабами, который только и знает, что орать и размахивать своим бичом. Всему вас надо учить…

Длинные колья намертво закрепили платформу на насыпи. Закрутились вороты, завыло-заскрипело горизонтальное поворотное колесо с большими шестернями, наводя машину на крепость. Несколько десятков рабов повисли на веревках, привязанных к верхушке рычага, пыхтя от натуги и преодолевая сопротивление противовеса.

Медленно, словно нехотя, уродливая голова деревянного чудовища стала задираться кверху. Смазанные жиром сочленения машины стонали, подпорки едва заметно вибрировали от напряжения. Гигантское чудище, созданное людским гением, готовилось к удару.

В пращу вкатили несколько огромных валунов. Старик, захваченный в плен вместе со своим чудовищем, неожиданно ловко выбил тяжелым молотом стопорный кол.

Подброшенные колоссальной силой валуны взмыли в воздух и, пролетев над полем, врезались в деревянную стену крепости чуть пониже тына.

Стена содрогнулась, но выстояла.

– Сильна махина! – уважительно кивнул рыжебородый, поднимаясь с ног и ощупывая лоб, которым он приложился о тын.

– Сильна-то сильна, но скорей ты стену лбом проломишь, чем она своими камушками, – хмыкнул менее пострадавший Васька – он лишь железным оплечьем об опорный столб грохнулся.

– А от тебя, как всегда, больше звону, чем толку, – проворчал рыжебородый. – Ничо, пущай тешатся. Вон у Линьки заряды-то еще остались, ночью проберемся да рванем ихнюю пакость.

– Эх! – вздохнул Васька. – Не дадут они нам ворота открыть – вишь, как раз супротив ворот опять кучу лучников да самострелыциков нагнали. Да и со стен боле не спустишься – ученые стали басурмане, теперь кажну ночь следят в сотню глаз.