Свободное падение - Александр Афанасьев

– Мирза, когда Грог тебя предложил, ты не встал и ничего не сказал братве. Значит, я скажу за тебя. Твой сын, Солтамурад, вместо того чтобы уважить отца и присоединиться к братве, стал зеленым и теперь кентуется с ними, даже какой-то амир там у них. Скажешь, это не так?

Тишина сгущалась.

– Фуфло все это… – улыбаясь, сказал Мирза.

– Братья бродяги! Все мы знаем, что это так и есть. И перед нами встает вопрос: можем ли мы доверить город человеку, у которого сын в зеленых?

– Сын за отца не отвечает! – вскинулся Грог.

– Это так, – согласился Тарик, – но разговор сейчас за серьезные дела. Мирза, скажи свое слово. Что скажешь.

– Фуфло все это…

Точно обдолбанный.

– Ты говори по факту, – заговорил Бек, пятый и последний вор, кавказец и близкий Мирзе человек, – Мирза вор честный. То, что у него с сыном, – беда. Но это не ставит под сомнение самого Мирзу.

– Не ставит? – нехорошо улыбнулся Север.

– Ты конкретную предъяву имеешь?

Север шлепнул на стол подмокший от пота конверт.

– Мирза честный, говоришь?! – тихим, злым голосом сказал он. – Вот, посмотрите, бродяги, какой он честный. Он такой честный, что он не в общак, на общее благо, на поддержку братьев арестантов, он на зеленый беспредел бабло кидает! Тем, кто братву режет, он бабло вагонами отгружает. С. а!

От последних слов – стало страшно.

Первым пришел в себя Тарик. Он протянул руку – и Север толкнул конверт ему по столу. Вор открыл конверт, там были листы бумаги и карта памяти.

– Это чего?

– Карта памяти, Тарик. От телефона. Дай любой телефон – и послушаем, как Мирза с зелеными базарит. Как он братву сдает!

Вор положил конверт на стол.

– Что скажешь, Мирза?

– Фуфло все это… – в четвертый раз сказал Мирза, как будто у него в башке все переклинило.

– Фуфло? – недобро сказал Тарик. – Тебе конкретную предъяву кинули. Ты знаешь, кто такие зеленые, по какому беспределу они катят. Ты знаешь, что на киевской сходке их всех вне закона объявили. Мы все знали и знаем про твои непонятки с сыном. И тебе ни разу за них не предъявляли. Но ты знаешь закон. От беспредельщика – отколись, пусть дальше сам по себе прет, иначе будешь отвечать вместе с ним… Что скажешь, Мирза. Ты знаешь наши правила. Тебе сын дороже людей?

Мирза посмотрел на Севера – и тут Север понял, что…

Да все он понял. Поздно было только.

Барак жил своей собственной, ночной жизнью. Вонь, запах дыма от костров, которые жгли, чтобы отогнать местную свирепую мошкару. Чьи-то вскрики и стоны – поскольку женщин не было, понятные желания удовлетворяли друг с другом, и в этом не было ничего необычного. В джамаатах на всех фронтах джихада было то же самое – все это делали…

– В городе беспредел… – Керим говорил тихо, чтобы никто не услышал и не усомнился, что они заняты чем-то другим, нежели тем, чем занята добрая половина барака, – русистам дали оружие, они обнаглели.

– Каким русистам?

– Русистам. Русский фашист, их тут так называли. Они националисты и кяфиры, безбожники. Ненавидят нас и убивают. Вчера подожгли рынок. Сначала из автоматов – охрану. Потом бутылками. Кто кинулся тушить – по тем отработал снайпер. Рынок сгорел, много братьев погибло…

– Это хорошо… – задумчиво сказал аль-Руси.

– Как ты можешь так говорить, брат?

– Я говорю это, потому что это так и есть. Сколько ты видел лицемеров, мунафиков, которые считали, что весь их джихад – если они дадут несколько монет на поддержку братьев после намаза в Джуму. Сколько ты видел негодяев, куфаров, которые переметнулись на сторону т’ъагута сразу, как только почувствовали трудности. Брат, для настоящего джихада нужен настоящий враг. Поэтому то, что сделали русские, – это хорошо, теперь мало кто из лицемеров сможет и дальше сидеть с сидящими…

– Брат, но какая польза от лицемеров?

– Ты прав, сейчас никакой пользы от них нет, один вред. Но бывают времена, когда нельзя оставаться в стороне. Настоящий воин становится виден только на джихаде меча…

– Инша’Аллагъ, брат…

– Что еще нового?

– Я разузнал о бандитах, как ты и просил, брат…

– И что ты узнал?

– Двоих убили только на днях. Один из них пострелялся с харбиями, трупы грузовиком вывозили. Другого взорвали на дороге.

– Кто?

– Не братья, это точно. Говорят, что среди харбиев появился очень опасный человек. Его даже сами харбии опасаются…

– Об этом потом. Что еще?

– Воры собираются на сходку. Они должны выбрать главного меж собой. Говорят, приезжает еще один вор.

– Когда это будет?

– Не известно, брат. Скоро.

– Я сам узнаю.

– Что ты задумал?

– Маша’Аллагъ, брат, это очень хорошо. Сам Аллах дает нам победу над худшими из кяфиров. Они мало того, что неверные, они еще и преступники, они поднимают руку на наших братьев в кяфирских тюрьмах и не дают им жить по шариату Аллаха. Они – худшие из тиранов, и наказанием для них будет огонь.

– Брат… – озабоченно сказал Керим, – это непросто будет сделать. Когда они соберутся, их будет охранять целая армия. У нас нет столько моджахедов, чтобы наказать их, как положено наказывать по Шариату Аллаха.

– Один человек может сделать то, что не может целая армия. Амалиятуль истишхадия.[65]Только так мы добудем победу и оправдаемся перед Аллахом за долгое бездействие и страдания мусульман здесь.

– Но брат, у нас нет ни пояса, ни того, кто мог бы пройти и совершить амаль.

– Аллах даст нам и то и другое. Того, кто твердо идет по пути Аллаха и не сворачивает с него, Аллах наделит всем необходимым.

Аль-Руси помолчал и добавил:

– Завтра мне надо выйти в город. Нужна будет машина.

– Я понял, брат. Я скажу, что надо купить масло для машин.

– Рахмат, брат. Твое усилие Аллах зачтет тебе на суде…

Сгоревший рынок вблизи представлял собой страшное зрелище…

Рынок был «нахальным», работал без разрешения, разросся чуть ли не на целый квартал – после того, как кавказская мафия захватила торговлю, цивилизованные формы торговли начали постепенно сходить на нет, уступая место разного размера рынкам, устроенным порой прямо у обочины дороги. Магазин – это слишком сложно, даже если тебе не надо платить аренду, потому что ты убил арендодателя и забрал магазин себе. Магазин – это трудовой коллектив, это торговое оборудование, которое требует питания, ремонта, часто надо доставать иностранные детали к нему – а где их сейчас возьмешь? Гораздо проще и привычнее – торговая база, где все свои, и для своих продадут прямо с базы и по оптовым ценам, и рынки. Пара смотрящих с дробовиками, холодильники, самодельные, сваренные из уголка прилавки, грязь, мухи. Микроавтобусы и джипы с картонками, на которых фломастерами нацарапано: «куплю все», бродячие собаки, крысы, гадящие повсюду голуби, кожура от бананов, навозные плевки от насвая,[66]пустой ящик из-под мандаринов, на котором можно гордо усесться как петух на насесте. И к чему эти магазины-шмагазины, расстройство одно. Проще надо быть, проще. Вот, как у нас в Хасавюрте…