Убийство императора. Александр II и тайная Россия - Эдвард Радзинский

Но Александр мучительно устал на войне. Призрак новой крови в европейском масштабе страшил. Для новой войны у него не было сил, а у страны не было средств. И он объявил наследнику, что мир будет заключен, ибо так решил он – Государь. Артуров меч русских самодержцев был поднят: «Я так повелеваю, я так хочу». И наследник тотчас отступил. Но для престижа император грозно приказал: в случае высадки англичан в Константинополе немедленно занять великий город. Но коли турки предложат выгодный мир, столь же немедленно его заключить…

Он знал, что англичане не высадятся, а турки мир предложат. И турки предложили. Теперь он мог возвращаться в Петербург. Он не мог более без нее. Недаром эти умные восточные старики клали в постель юных красавиц. Она была его жизнью, только ее молодость давала силы.

И объяснив на прощанье брату-главнокомандующему: «Константинополь – это новая война», император повелел заключать мир. Он отбыл в Петербург, к восторгу последовавших за ним придворных.

Небольшому городку Сан-Стефано (совсем недалеко от невзятого Стамбула-Константинополя) суждено было стать местом подписания договора.

И вскоре тихая жизнь маленького городка была нарушена появлением множества важных лиц – военных и гражданских. Следом за ними потянулись актеры, певички с многоязыким репертуаром. Теперь по городу ездили великолепные экипажи. В короткий срок Сан-Стефано превратился в этакий маленький Париж.

3 марта 1878 года Сан-Стефанский договор был подписан.

Сербия, Черногория и Румыния признавались независимыми государствами.

В Сербии начала править династия князя Милана – династия Обреновичей.

Босния и Герцеговина получали автономию. Болгария после пятивекового турецкого господства становилась фактически независимым государством. Единственное ограничение – она обязывалась платить дань Турции.

Россия получила триста десять миллионов рублей контрибуции, южную часть Бессарабии, потерянную во время Крымской войны. На Кавказе к России присоединялись крепости Ардаган, Карс, Батум и Баязет.

Стоять у Константинополя и не взять его! Конечно, это было великим разочарованием для русского общества.

И все-таки война окончилась победой, и мирный договор в Сан-Стефано был успешным, и царь победил вместе со своей армией. Вернувшись домой, Александр захотел отпраздновать это. Оба воевавших брата – великий князь Николай Николаевич и великий князь Михаил Николаевич – были произведены в генералы-фельдмаршалы. Но не они одни.

Как доказал исследователь А. Вилков, высшее воинское звание возложил на себя и сам царь. В памятной книжке Александра II за 30 апреля 1878 года Вилков нашел запись самого Александра II: «Отрадно, братья просили меня носить фельдмар[шальские] отличия… я укреп[ил] фельд[маршальские] погон[ы] на генер[альский] сюрт[ук]…».

И как положено в рыцарских романах, прекрасная возлюбленная дарит ему новые знаки отличия.

Александр пишет ей той же ночью: «Маршальское отличие, которое мои братья упросили меня принять от имени армии, признаюсь, доставило мне удовольствие, и я заранее благодарю тебя за погоны, которые ты хочешь мне подарить».

Но по существующему обычаю, царь не должен был присуждать звания самому себе. И подобное производство – «по просьбе братьев» «от имени армии» – вызвало смущение у ближайшего окружения государя. Военный министр Дмитрий Милютин записал в дневнике:

«…Оба брата, фельдмаршалы, пошли к государю и просили его принять также звание фельдмаршала. Признаюсь, я полагал, что это странное предложение будет отвергнуто, но, к удивлению моему, в тот же день государь приказал наложить на свои эполеты и погоны знак фельдмаршальских жезлов».

Царь был щепетилен. Отсутствие одобрения сподвижников, видимо, подействовало. Возможно, поэтому не последовало никаких официальных объявлений о возложении царем на себя этого высшего воинского звания.

Но погоны фельдмаршала победитель турок носил, и они сохранились до наших дней. Дошел до наших дней и фельдмаршальский жезл, изготовленный для государя.

Впрочем, уже летом 1878 года у нового фельдмаршала появились весьма печальные заботы: Россия потерпела жестокое дипломатическое поражение.

Сан-Стефанский мирный договор вызвал гневную реакцию Англии и Австрии. И тогда хитрый Бисмарк предложил примирить всех. В Берлине был назначен конгресс великих европейских держав. В свое время сам Бисмарк после победы над Францией сумел избежать подобного конгресса (который обсудил бы его победоносный мирный договор с поверженным Парижем).

Но старый Горчаков не сумел.

Итак, в Берлин поехал канцлер Горчаков. Старый пес решил доказать хозяину, что у него еще крепкие зубы. Окончилось катастрофой. Министр взял с собой некую секретную карту. Там были отмечены максимальные уступки, на которые следовало идти, если враги сумеют объединиться. Горчаков был нездоров, и в день открытия конгресса восьмидесятилетнего министра внесли на стуле. И далее судьба сыграла злую шутку с немощным князем. Рассеянный, больной, он случайно показал секретную карту английскому премьеру Дизраэли. И тот моментально все понял.

Теперь Англия и Австро-Венгрия уже не уступали. И тогда Бисмарк, конечно же, с грустью потребовал, чтобы его русские друзья согласились с этой плохой картой.

Так был заключен Берлинский договор.

В результате независимым остался только север Болгарии. Площадь Болгарского княжества урезалась почти втрое. Из приобретений по Сан-Стефанскому договору Россия возвращала город Баязет в Закавказье. Не воевавшая Австрия получила Боснию и Герцеговину в управление – до наведения там порядка. (В начале ХХ века Австрия аннексирует эти территории.) Территориальные приобретения Сербии сокращались.

После Берлинского конгресса министр Горчаков написал Александру: «Это самая черная страница моей биографии». «И в моей тоже», – ответил Александр старому министру. И это не было преувеличением.

Хотя в результате войны получили независимость славянские государства и Греция, хотя он добился (пусть и не целиком) осуществления мечтаний отца, хотя он вернул земли, потерянные по Парижскому миру (за исключением устья Дуная), но этого никто не хотел вспоминать.

Все как-то дружно забыли, что он сделал, и помнили только о том, что упущено. Особенно горестно восприняли итоги войны в недавно ликовавшей Москве. Те, кто звался «славянофилами», уже видели Россию во главе освобожденных славянских народов, видели православный крест и русский флаг над Константинополем. И вместо этого… Лучше бы не было победного марша на Стамбул, лучше бы не было достижений в Сан-Стефано, лучше бы не было обманутых великих надежд общества…

И начались протесты и выступления. Знаменитый славянофил Иван Сергеевич Аксаков – сын и брат столь же знаменитых славянофилов, идейный вождь славянофильской Москвы (за него вышла замуж известная нам фрейлина Анна Тютчева) – выступил на заседании Славянского комитета: