Такая разная любовь - Маргарет Пембертон

— Нет. Все консультанты из организаций по усыновлению категорически возражали против общения ребенка с родной матерью. Артемис не придавала этому значения. Она хотела, чтобы я тоже участвовала в жизни Дестини, чтобы малышка считала меня своей любимой тетей, но Руперт не желал, чтобы ему постоянно напоминали о том, что Дестини не его ребенок. Он положил конец нашим встречам с Артемис. А потом… — Примми замолчала. На мгновение у нее перехватило дыхание. — Потом Дестини утонула в бассейне на вилле в Испании. Ни я, ни Артемис не были на ее похоронах. Артемис лежала в больнице после серьезной автомобильной аварии, а Руперт не посчитал нужным сообщить мне о похоронах. Думаю, он просто не хотел видеть меня там. Дестини была его дочерью, его маленькой девочкой, и в такое страшное время он не желал делить ее ни с кем.

Повисло неловкое молчание. В квадрате окна виднелся кусок пронзительно-голубого неба. В небе кружили чайки. Наконец Джералдин мягко спросила:

— А как остальные твои дети, Примми? На веб-сайте я прочла, что их у тебя четверо. Наверное, кто-то уже замужем или женат? У тебя есть внуки?

Примми вытерла рукой мокрые от слез щеки.

— Две дочери замужем: Джоанн и Милли. Но внуков нет. Пока.

— А остальные? Что они думают насчет твоего неожиданного приключения — переезда в Корнуолл?

Примми вымученно улыбнулась.

— Джош и Люси? Насчет Джоша даже не знаю. Он горожанин до мозга костей и почти не выбирается из южного Лондона. Подозреваю, что он слабо себе представляет, где находится Корнуолл. А Люси — прирожденная путешественница. Объездила весь мир. Сейчас она в Австралии, но надеюсь, скоро вернется в Англию и тогда непременно приедет сюда. Уверена, ей здесь понравится, хотя вряд ли она останется погостить. Обычно Люси нигде надолго не задерживается.

Примми порывисто сжала руку Джералдин.

— А ты побудешь со мной, правда? На следующий год, когда я здесь все как следует обустрою, приезжай на все лето, хорошо?

Джералдин обняла подругу и притянула к себе, так что Примми уткнулась лицом ей в плечо и не могла видеть ее глаз.

— Я пока не готова строить планы на будущее лето, Примми. Но с удовольствием осталась бы у тебя сейчас на пару месяцев, если ты не против.

— Ну что ты, я страшно рада! Я даже не надеялась на такую удачу! Правда, через десять дней сюда приедут дети. Насчет комнат можно не беспокоиться, места тут достаточно, но, может, тебе не захочется оставаться в доме, где полным-полно детей?

Примми немного отстранилась и заглянула в лицо Джералдин. Та весело усмехнулась в ответ.

— Ну конечно, я останусь. В последние тридцать лет мне приходилось заниматься и не такими вещами. Дети — это пустяки.

Примми ласково улыбнулась Джералдин. Интересно, чем же она занималась в Париже? Но все расспросы можно отложить на потом. А сейчас самое главное, что Джералдин снова вернулась в ее жизнь. Что они снова вместе.

— Я скучала по тебе, Джералдин, — хрипло произнесла она. — Ты даже не представляешь, как я по тебе скучала.

Джералдин улыбнулась, снова притянула к себе Примми и крепко обняла.

— Представляю. Если ты скучала хотя бы вполовину так сильно, как я по тебе, — прошептала она, целуя мягкие волосы Примми и с горечью думая о том, как глупо растратила долгие годы жизни, которые могли быть наполнены дружеским участием и любовью.

В черных кожаных брюках и такой же куртке, надетой поверх бирюзовой футболки, Кики стояла на пороге своей квартиры и прощалась с ней навсегда. Последние полтора месяца после кошмарного концерта в «Грантли» она почти все время отсиживалась здесь, много пила и обдумывала самое важное в жизни решение — стоит ли покончить с этой самой жизнью.

Черт возьми, разве у нее есть выбор? Если не считать кратких дней славы в конце семидесятых — начале восьмидесятых, она никогда не была настоящей рок-звездой, а теперь — ясное дело — уже никогда не будет. И только сейчас, спустя тридцать лет, в ее тупой башке забрезжил наконец свет истины. Так ради чего жить? Что ей теперь остается? Кики обвела глазами свою грязную, запущенную квартиру, и ответ пришел сам собой: чертовски немного.

После долгих часов, проведенных за бутылкой водки, голова гудела как колокол, а тело ломило так, будто по нему проехался тяжелый грузовик. Кики швырнула сумку и портативный компьютер на заднее сиденье своего потрепанного «фиата-уно» и с отвращением оглядела машину. Одна мысль о том, что ее увидят за рулем этой развалины, лишила Кики остатков самоуважения.

Теперь у нее нет тех денег, которые сшибают рок-звезды. Конечно, Кики все еще получала гонорары за песни, написанные вместе с Джералдин, но этих крох не хватало, чтобы поддерживать должный стиль жизни. Какая радость в том, что тебя по-прежнему узнают на улице, если ты нищая как церковная мышь и едва сводишь концы с концами? Каждый раз, встречая случайных поклонников, Кики испытывала бесконечное, невыносимое унижение.

С трудом преодолевая тошноту, Кики уселась за руль и повернула ключ в замке зажигания. Множество других бывших рок-звезд сумели неплохо устроиться, найдя себе подходящее занятие все в той же музыкальной индустрии — они стали продюсерами или администраторами. Но Кики даже не пыталась. Ей не хотелось быть все время за сценой. Не о такой жизни она мечтала. Ей нужно было только одно: блистать на эстраде в свете прожекторов.

Отъехав от тротуара, Кики вдруг поймала себя на том, что думает о себе уже в прошедшем времени. Что ж, значит, так тому и быть. Она не станет тянуть эту волынку еще два-три десятка лет, не превратится в такую же старую развалину, как эта машина. У нее еще осталась кое-какая гордость, пусть даже истрепанная до дыр. Конечно, все пошло бы иначе, если бы у нее хватило здравого смысла найти себе богатого мужа. Тогда она смогла бы ходить с гордо поднятой головой. Но идея замужества никогда не привлекала Кики. Брак — слишком большая обуза, он требует соблюдения множества условностей, и, наконец, это так скучно. У Кики всегда было чисто мужское отношение к сексу: она предпочитала максимум разнообразия и минимум обязательств. Это как нельзя лучше сочеталось с родом ее занятий. И вот в конечном счете она осталась одна.

Хмурая и подавленная, она медленно выехала на Норт-серкюлар. Несмотря на многолюдное окружение и бесконечные тусовки — необходимый атрибут жизни рок-звезды, — Кики всегда была одна. Одиночество стало ее постоянным спутником, после того как она съехала с квартиры в Кенсингтоне, где когда-то жила вместе с Примми, Артемис и Джералдин. Но это было слишком давно, совсем в другой жизни.

Неожиданно пришло в голову, что в машине нет карты. Но Кики лишь безразлично пожала плечами. Ее путь лежал на запад. Корнуолл где-то там, и он достаточно велик.

Найти его будет нетрудно.

Примми и Джералдин сидели на садовой скамейке, любуясь цветниками.

— Ты могла бы устроить здесь патио, — предложила Джералдин. На коленях у нее покачивалась тарелка с тостом. Обеими руками Джералдин сжимала кружку с чаем.