Адвокат на час - Наталья Борохова

– Боюсь, пока неутешительные.

– А вот я иного мнения, – бодро сообщила Дубровская, швыряя портфель на стул. – Пообщавшись с целым рядом лиц, я пришла к выводу, что все дети Дворецкой находились в стесненных материальных условиях, и им требовались деньги. Большие деньги!

– Вот как? – без особого интереса произнес Швецов.

– Да. Именно так, – подтвердила Лиза. – Элеонору шантажировала собственная дочь разглашением тайны своего рождения. Она тянула с матери деньги, угрожая в случае отказа обратиться к Веронике. Правда, в конце концов она оказалась не дочерью Элеоноры. На самом деле двадцать два года назад у нее родился сын. Но это уже не имеет к делу отношения. Главное, что Элеоноре позарез были нужны деньги. Ну что, впечатляет?

– Ничего не понял, – пожаловался следователь. – Какая дочь, какой сын? Какое отношение семейная тайна имеет к гибели Дворецкой? Зачем вы собираете всякий вздор?

– Слушайте дальше, – ничуть не смутившись, продолжила Лиза. – Антонина, средняя дочь Дворецкой, спуталась с крайне подозрительным типом, инструктором по фигурному катанию. Несколько лет назад у него погибла жена в ванне. Она неосторожно пользовалась электрическим феном. Хотя все и считают, что произошел несчастный случай, мне все равно не верится, что дочка директора металлургического комбината утонула по собственной глупости. Странно, да? А теперь я думаю, не мог ли этот молодец придумать и здесь какую-нибудь хитроумную каверзу?

– Час от часу не легче! – схватился за голову Швецов. – Теперь к внезапно возникшим родственникам добавилась еще и утопленница.

– Но и это еще не все, – тараторила Дубровская. – Младший сын Дворецкой тоже хорош! Я многое про него успела узнать. Он числится в черном списке всех казино города. Два дня назад его избили. Прислуга судачит, что за ним неотступно следят какие-то люди. Они же и требуют с него деньги. Чем не повод дожидаться смерти матери?

Следователь, подперев щеку кулаком, терпеливо выслушивал словесные излияния адвоката. Как только в ее речи образовалась брешь, он не преминул вставить свое слово:

– Итак, госпожа Дубровская, я так понимаю, что ваша защитительная речь имела вполне определенную цель: показать нам, что дети Вероники претерпевали определенные жизненные невзгоды, нуждались в деньгах, значит, у них был повод желать смерти Дворецкой. Я правильно понял?

– Правильно. Только я хотела бы внести уточнение. У них был не повод, а мотив к убийству.

– Можете назвать и так. Суть дела все равно не изменится, – усмехнулся следователь. – У меня же совсем другое видение этого дела. Для того чтобы с полной уверенностью говорить о совершении человеком определенного преступления, действительно нужно обосновать мотив и возможность. У вашей клиентки было и то и другое. Мотив – получение наследства. Возможность – единоличное распоряжение сумкой с лекарствами. Вы же не будете отрицать очевидное?

Дубровская слушала, как рушится ее защита, но ничего не могла возразить. Швецов был убедителен.

– Я же, в свою очередь, не буду упираться и утверждать, что родные дети обожали Веронику, – продолжал следователь. – Вполне возможно, они терпеть ее не могли и каждый возлагал надежды на ее скорую смерть. Но желать смерти другого человека и реально предпринимать шаги в этом направлении – это разные вещи, вы не находите? На настоящий момент положение таково. Я не вижу ни мотива, ни возможности у детей Дворецкой на совершение преступления. В конце концов, они ничего не получили по завещанию матери. В чем же тогда смысл убийства? Кроме того, они и пальцем не коснулись заветной сумки с лекарствами. Во всяком случае, ваша клиентка эту возможность категорически отрицает.

Дубровская хватала ртом воздух.

– Вы мне очень симпатичны, Елизавета Германовна, – с улыбкой заключил следователь. – Иначе я бы не стал вести с вами долгие беседы. У вас еще есть время разработать с Дроздовой другую, более правдоподобную линию защиты. Кто знает, возможно, ваши усилия и не пропадут даром…

– Плохи наши дела? – спросила Елизавета Дроздову, как только они остались наедине. – Столько усилий – и все насмарку!

Настя выглядела равнодушной, словно это все ее вообще не касалось. Для нее акценты сместились, и главным стал совсем другой вопрос. Она наклонилась к Дубровской.

– Меня это не волнует. Я попрошу тебя только об одном одолжении…

В кафе было безлюдно. Дубровская села за дальний столик и оглядела зал. Ничего особенного. Обычная кофейня. Правда, хозяин заведения, по всей видимости, уделял большое внимание интерьеру помещения. Зал был выдержан на контрасте коричневого и оранжевого цветов, что рождало ассоциации с шоколадом и апельсинами. Впрочем, заведение так и называлось «Апельсин в шоколаде». Здесь было уютно, так что затяжной осенний дождь, струями стекающий по стеклам, казался каким-то потусторонним, не имеющим отношения к миру, где вкусно пахнет ванилью и всегда тепло от света круглых оранжевых ламп.

На столе, в подставке из оргстекла, разместилась реклама пользующихся спросом блюд, на другой стороне было набрано объявление следующего содержания: «Наша кофейня принимает участие в ежегодном городском конкурсе „Золотая вилка“. Всех постоянных клиентов нашего заведения и тех посетителей, которые не остались равнодушными к кулинарным изыскам „Апельсина в шоколаде“, просим оставить свои отзывы в Книге гостя. Подробности сообщит официант».

Лиза подняла голову. К ней уже спешила улыбчивая молодая девушка в форменной одежде оранжевого цвета.

– Здравствуйте, я могу вам что-то порекомендовать?

– Благодарю, чашечку кофе по-турецки.

– У нас есть потрясающе вкусные булочки с корицей. Не желаете?

– Хорошо. Пусть будет булочка с корицей, – согласилась Лиза. – Скажите, а у вас я могу узнать информацию о конкурсе?

– Конечно, – еще шире заулыбалась девушка. – Может, сразу принести Книгу гостя?

– Не торопитесь. Скажите лучше, качество обслуживания учитывается при определении победителя?

– Разумеется. Скажу больше – стоит на первом месте! Ведь не может заведение считаться хорошим, когда изысканные пирожные подает хмурый официант. Вы согласны со мной?

– Абсолютно. Лично я ничего не имею против вашей кофейни, а вот с моей близкой знакомой здесь произошла неувязка.

– Что вы имеете в виду?

– Да случай-то вроде пустяковый. Она собралась в туалетную комнату, а сумку оставила в зале на стуле. Вернулась через несколько минут, проверила содержимое. Вроде бы ничего не пропало, а вот сумочкой кто-то интересовался. Вещи лежали не на своих местах. Она страшная аккуратистка, знает, в каком кармашке лежит ручка, где пудреница и зеркальце. Понятно, что в ее отсутствие кто-то рылся в сумке. Крупных сумм там, конечно, не было, но все равно случай неприятный.

– А не вспомните, кто ее обслуживал?

– Могу сказать только, что молодой мужчина.