Гильдия убийц - Личия Троиси

Они устроились в зарослях.

Движения обоих были безупречны, они действовали ловко и бесшумно.

Ожидая жертву, Учитель был абсолютно спокоен. Дубэ передала ему стрелы.

Прошли минуты, а может быть, и часы. Дубэ и сама не знала. Поднялся ветер, зашумели листья. Это было им на руку: чем больше шума, тем меньше будет их слышно.

Наконец застучали копыта лошадей по сухой траве. Дубэ положила руку на кинжал. Простая предосторожность, предосторожность, к которой Дубэ уже привыкла, с тех пор как начала помогать Учителю.

Он уже был готов, держал руку на кинжале, извлеченном из ножен.

Стук копыт усиливался, карета ехала быстрее, послышался неясный голос вдали.

— Что это…

Карета появилась внезапно, Дубэ увидела тяжело дышащих лошадей, раздувающих ноздри. Было темно, но глаза Дубэ привыкли: в темноте она видела хорошо.

«Они слишком близко», — подумала она и инстинктивно застыла. Как раз в тот момент, когда ей показалось, что они проезжают мимо, карета повернула и затормозила.

Учитель вскочил, не произнося ни слова.

Дубэ увидела, как он резко открывает дверцу кареты. Ей удалось разглядеть человека, находившегося внутри, она увидела его глаза, их слабый блеск в ночи.

«Нет!» — хотела было закричать Дубэ, но Учитель действовал быстро, он стоял над ней, и Дубэ больше ничего не увидела. Только какой-то шум, ноги, стучащие по дереву. Приступ тошноты скрутил ее внутренности. Она видела столько смертей, но ей не удавалось оставаться хладнокровной. Она злилась на саму себя и на свою слабость.

С кинжала Учителя капала кровь. Кучер все время оставался на своем месте, вглядываясь в пустоту перед собой.

Дубэ научилась чувствовать ужас, она поняла, что человеку страшно, жилы на его шее набухли, он сжал челюсти.

Учитель направился к нему, и было видно, как этот человек затрясся.

— Ты свое дело сделал, — сказал ему Учитель. Дубэ знала, что он делает так, чтобы успокоить кучера.

Все произошло в одну секунду. Человек спрыгнул со своего места и кинулся в лес. Учитель бросился за ним, но не успел схватить его.

— Дубэ! — закричал он.

Ее тело отозвалось раньше, чем она это осознала. Дубэ побежала так быстро, как сама не ожидала. Страху и прочим чувствам места не оставалось. Все происходило слишком быстро.

Ее руки схватили нож, пальцы действовали легко, она сделала точный бросок. Человек перед ней был только неясным темным пятном. Дубэ не понимала, что делает, у нее не было времени думать.

Потом приглушенный крик, и она снова осознала реальность происходящего.

«Я попала в него, — подумала она, почти не веря самой себе. — Я убила его».

Учитель подбежал к человеку, сжимая в руке кинжал. Остановился. И больше — ни одного движения. Он повернулся к Дубэ:

— Ты убила его.

Эти слова странно прозвучали в тишине леса. Дубэ застыла на месте.

«Я убила его».

Она больше ни о чем не могла думать. В ее ушах звучал последний вопль этого человека, звон брошенного ножа.

Она встала, подошла к Учителю.

— Я убила его.

Кучер лежал лицом на ковре из листьев. Кровь вытекала на землю. Дубэ не могла видеть его лица, но как будто видела, у него были глаза Горнара.

— Твое первое убийство, Дубэ. Теперь ты — наемный убийца.

Дубэ застыла на месте, опустив руки. Она ничего не чувствовала. Она подняла глаза. На небе светились слабым светом мириады звезд.

«Сколько их…»

Она оторвала взгляд от этого человека. Почувствовала, как из глаз льются слезы. Потом посмотрела на Учителя и, кажется, успокоилась.

— Ты держалась молодцом.

Домой они вернулись за полночь. Все было кончено. Как будто ничего и не произошло.

— Я отдам тебе половину денег, ты это заслужила, — сказал ей Учитель.

Дубэ слушала его рассеянно. Теперь ничто уже не имело значения. Все происходило так, будто она смотрела сквозь стекло. Все было далеко и бесполезно.

Потом она осталась одна в своей комнате. Между ней и тем, что произошло, уже не стоял туман.

Это произошло неожиданно, совсем не так, как она ожидала.

Учитель похвалил ее. Она сделала то, для чего была рождена, она сделала это инстинктивно, и сделала хорошо. Однако она не чувствовала удовлетворения, только отчаяние. Судьба свершилась, отныне и впредь все всегда будет так: поиски работы, убийства, деньги и опять все сначала, спираль, от которой перехватывает дыхание.

Она вышла из дома, хотя дул сильный ветер и ветер нес песок. Она пошла к колодцу. Порывы ветра яростно били ей в лицо. Она вытащила ведро и погрузила руки в воду. Вода была ледяной. Дубэ провела рукой по лицу, потом полила воды на руки, и снова, и снова, пока не утратила чувствительность, пока пальцы не онемели и лицо не стала колоть тысяча иголок.

— Горнар… Горнар…

Почувствовав, как чьи-то руки обхватили ее за плечи, она яростно оттолкнула их.

Позади стоял Учитель. Было темно, но Дубэ видела, что он печален. Она не могла подойти к нему.

— Я не хотела убивать Горнара… — прошептала она и почувствовала, что сходит с ума.

— Пойдем домой.

— Я не хотела его убивать!

Учитель сильно схватил ее за руку, прижал к себе.

— Пойдем домой, — повторил он сдавленным голосом.

И она расплакалась.

Учитель отвел ее домой, посадил перед камином, завернул в свой плащ. Но холод не отступал, обволакивал ее, и в эту первую ночь после убийства не было такого тепла, которое могло бы ее согреть.

Учитель терпеливо ждал, пока она даст волю чувствам, переживет ненависть, боль, чувство вины.

В конце концов все прошло. Может быть, это чувство снова вернется, но на какое-то время все прошло.

— Так всегда бывает, ты должна знать это.

Голос Учителя снова был таким же, как и в первую ночь: полным боли, понимания, почти нежным и теплым.

— Я жил в Гильдии. Ничего другого я и не знал, с самого своего рождения в тех проклятых стенах. С детства меня ни к чему не приучали, кроме смерти, меня учили, что убивать хорошо, что это делается во славу того проклятого бога, которого следовало бы стереть с лица земли. Я больше ничего не знал в жизни, ничего. В двенадцать лет от меня потребовали совершить первое убийство. Жертвой был один из наших, однажды совершивший слишком серьезную ошибку. Там так поступают. Тот, у кого недостает храбрости, умирает. И я думал, что поступаю правильно, выполняю священный долг, что мне оказали честь таким выбором.