Убийства, в которые я влюблен - Эдвард Д. Хох

— Было где-то около половины седьмого, — рассказала она. — Я подала Максу обед, но еще не помыла посуду. Я решила, что лучше мне никуда не ходить и не оставлять Макса одного. Но потом Армин по телефону сказал, что посидит с Максом, так что, я могу пойти. Ко времени, когда я помыла посуду и оделась, Армин уже приехал. Думаю, было около половины восьмого. Мы договорились встретиться в кинотеатре в восемь, так что у меня было пять-десять минут до выхода, и я некоторое время поболтала с мужчинами наверху в комнате Макса. Потом я уехала. Было по крайней мере без двадцати восемь. В кино я приехала на одну-две минуты раньше времени, а миссис Робинсон вовремя.

— Когда вы уходили, вы заперли дверь?

— Нет. Я собралась было запереть, но там замок сам не защелкивается, так что мне нужно было взять ключ и запереть дверь снаружи. И мне показалось нелепым — запирать Армина и Макса. Черный ход был закрыт.

— Вы думаете, что убийца проник в дом после того, как вы ушли, в период между вашим уходом и восемью часами?

— Должно быть, так, если только он не прятался в подвале. Наверху он быть не мог, там только две спальни; холл и ванная, и во все эти помещения я заходила. И внизу он быть не мог, потому что, когда я спустилась, уже собираясь уходить, я не смогла сразу найти свою сумку и повсюду искала ее. Потом нашла ее в кухне.

— Как глаза вашего мужа? Лучше? — спросил я.

Она покачала головой.

— Боюсь, что нет. Я начинаю серьезно беспокоиться, несмотря на уверения доктора. До сегодняшнего утра, во всяком случае, никакого улучшения не было.

— Сегодняшнего утра?

— Когда я меняла повязку и промывала ему глаза. Примерно через час я это снова буду делать. Ваш разговор не продлится дольше часа?

— Вероятно, даже меньше, — сказал я. — Но тогда, пожалуй, я этим сразу и займусь.

Мы пошли по лестнице вверх. Дверь одной из спален была приоткрыта, как, наверное, и вечером в пятницу. Сквозь проем. был Виден Макс Истер, сидевший в постели с забинтованными глазами. Таким, наверное, видел его и убийца, когда поднялся по лестнице после- ухода Луиз Истер. Я стоял в дверях, где, наверное, и убийца сначала остановился, чтобы выстрелить в Армина Робинсона, прежде чем подойти ближе к кровати и швырнуть пистолет на матрас.

Луиз Истер вошла в комнату впереди меня и сказала:

— Макс, это мистер Хирн из отдела по расследованию убийств.

Я подтвердил это, но рассеянно, потому что осматривал — комнату, глядя на стул около кровати, на котором, наверное, сидел Армин Робинсон, на след в штукатурке выше и сзади этого стула, там, где из стены вынули пулю. Я повернулся я увидел то место, где извлекли вторую пулю, — на полтора фута выше пола и на пять футов в сторону от двери. Пуля, которую выпустил Макс Истер и на которой были обнаружены следы крови, шелка и перьев. Не кровь, пот и слезы — кровь, шелк и перья.

Я мысленно проследил траекторию выстрела. Представил себе, как Макс, сидя в кровати, целится на звук, потом опускает дуло, услышав, как о пол ударилось чье-то колено. Я. пытался представить себе убийцу, стоявшего где-то на линии выстрела и потом пригнувшегося и упавшего на колени.

В это время Макс Истер что-то произнес, и я сообразил, что он предлагает мне сесть. Поблагодарив, я прошел к стулу, который тогда занимал Робинсон. Взглянул на дверь. Нет, под этим углом Робинсону не была видна верхняя площадка лестницы. Как бы широко ни была открыта дверь, он не мог увидеть убийцу прежде, чем тот вошел в комнату.

Я перевел взгляд с Макса Истера на Луиз Истер, потом дальше по комнате и тут понял, что еще не сказал ни одного слова и что Истер не мог знать, чем я сейчас занимаюсь.

Тогда я объяснил:

— Я осматривался, мистер Истер, чтобы представить себе, как все случилось.

— Не беспокойтесь, у меня уйма времени, — вяло улыбнувшись, проговорил он. — Луиз, я хочу ненадолго встать. Устал все время быть в постели. Дай мне, пожалуйста, халат.

— Конечно, Макс, но… — Каковы бы ни были ее возражения, она не стала продолжать. Достала из стенного шкафа халат и помогла ему надеть его поверх пижамы. Он опять сел на край кровати.

— Не хотите ли бутылочку пива, мистер Хирн? — спросил он.

Я открыл было рот, чтобы ответить, что никогда не пью во время работы. Потом догадался, что сам он не может его принести и за ним придется спуститься Луиз.

Возможно, именно это ему и было нужно. Может быть, он хочет сказать мне что-то наедине.

— Конечно, спасибо, — ответил я.

Но когда Луиз ушла вниз к холодильнику, оказалось, что я ошибся. Очевидно, Максу Истеру нечего было мне сказать.

Он поднялся с кровати.

— Попробую-ка я свои силы, мистер Хирн. Пожалуйста, не помогайте мне. Луиз бы настояла на помощи, если бы была здесь, но я хочу научиться ориентироваться сам. Я намерен пересечь комнату и дойти до второго стула.

Он ощупью шел по ковру в противоположный конец комнаты, почти точно в то место, где в штукатурке стены была дыра, из которой извлекли выпущенную им пулю.

— Надо этому научиться. Мало ли что… — Он не кончил фразу, но было понятно, что он хотел сказать.

Он коснулся рукой стены, потом стал нащупывать стул. Но стул был не совсем там, где он искал его, и я направил его, сказав:

— Чуть правее, на два шага.

— Спасибо. — Он двинулся вправо, нащупал рукой прямую спинку стула, стоявшего у стены, и сел. Я заметил, что сел он как-то тяжело, как бывает, когда сиденье оказывается ниже, чем предполагаешь. Как будто на стуле должна была лежать подушка, но ее не было.

Особой сообразительностью я не отличаюсь, но и совсем тупым меня не назовешь. Мысль о подушках напомнила мне о перьях. Кровь, шелк и перья. Подушка на стуле в шелковой наволочке. Что-то в этом есть, хотя и не совсем ясно, что именно.

И еще возможно, что чувство пространства не подвело Макса Истера. Он ведь шел точно к тому месту, где пуля вошла в стену. И если стул должен был стоять именно там, где он искал его, и если на стуле лежала подушка, то пуля могла пройти сквозь нее.

Я не стал спрашивать, лежала ли раньше на стуле подушка. Теперь я был уверен, что так оно и было.

Мне стало не по себе.

Луиз Истер поднималась по лестнице. По полу процокали ее каблуки, и она появилась в комнате с подносом в руках, на котором стояли три бутылки и три стакана. Она подошла ко мне. Я взял стакан и бутылку, но думал в этот момент совсем не о пиве.

Думал я о крови. Откуда появились шелк и перья, я теперь знал.

Я поднялся на ноги и осмотрелся. Никакой крови я не увидел. Но заметил кое-что необычное — штору на единственном в комнате окне. Она была двойная, очень плотная, необычайной конструкции.

Мне стало не по себе. Должно быть, это отразилось в моем голосе, когда я спросил о шторе.