Пуля для депутата - Алексей Рыбин

— Черт! Там…

Лопата снова сунул руку в рюкзак — и на этот раз в его руках оказалась банальная граната РГД.

— Получай фашист гранату от советского солдата! — с детским азартом, словно заклинание, пробормотал Михаил Романыч. Дернув кольцо, он вытянул руку за угол и катнул гранату по полу.

Взрыв, грохнувший через пару секунд в коридоре, уже не произвел на Карпова такого сильного впечатления. Но зато теперь Лопата резко толкнул его в бок, заставляя присесть на пол.

— Елки зеленые! Осколки же рикошетят, — пробормотал он, отвечая на немой вопрос в глазах Анатолия. — Ты откуда такой, вообще, выполз, наивняк? Говоришь, с оружием умеешь обращаться… А таких простых вещей не знаешь!

— Слушай, ты что, был здесь уже когда-нибудь? — спросил Карпов. — Так ориентируешься?

— Где я только не был! И здесь был… От армии косил в свое время, — ответил Лопата, озираясь по сторонам.

— От армии?! Ты?!

— Ну да! Чего мне там делать? Армия армии — рознь… Пошли, — Лопата уверенно зашагал по коридору.

Карпов шел за ним, стараясь не смотреть на то, что сделала РГД с двумя охранниками. Судя по их виду, граната взорвалась прямо у них под ногами.

— Вниз теперь…

Перед Карповым открылась двухпролетная короткая лесенка. Спустившись по ней, они оказались в очередном коридоре со множеством дверей.

— Так-так… Посмотрим… — Лопата ударил ногой в первую же дверь. Она не поддалась. Тогда он выпустил в замок короткую очередь и снова стукнул по двери ботинком.

— Ба! — ахнул он, увидев то, что открылось его глазам за распахнувшейся изрешеченной пулями дверью.

— Прямо машинный зал, — покачал головой Карпов.

— Все на пол! — рявкнул Лопата.

За столами сидело человек пять. Видимо, услышав выстрелы, сотрудники компьютерного центра заперлись, от греха подальше, и теперь находились в состоянии шока — от устрашающего вида неожиданно появившихся в помещении вооруженных налетчиков.

Сотрудники — трое молодых ребят и две девушки — послушно сползли со своих вертящих кресел и замерли в неудобных позах на полу. Кто-то даже предупредительно завел руки за голову.

— Где женщины?! — крикнул Толя.

— Отвечайте, подонки, где наши женщины? — повторил его вопрос Михаил Романыч и недвусмысленно повел коротким стволом автомата.

— Какие женщины? — спросил один из парней, лежавший ближе всех к Лопате.

— Где твой начальник прячет заложников? Всех перестреляю, гаденыши!

Лопата неожиданно застрекотал своим «Узи», разнося в стеклянную пыль мониторы, корежа системные блоки, сбивая со столов тут же разлетавшиеся на мелкие кусочки стойки с компакт-дисками.

— Стойте! Что вы делаете?! — Парень вскочил на ноги, в запале забыв об угрозе того, что пули могут попасть и в него самого. Ударом ноги в солнечное сплетение Карпов тут же отправил его в исходную позицию.

— Остановитесь! — закричала коротко стриженая девчонка. — Я скажу!

— Говори! Быстро! — Лопата сунул руку в рюкзак — и мгновенно вставил в автомат новую обойму.

— Я не знаю ни про каких заложников… Но они могут быть в палатах для буйных… В изоляторе… Это по коридору налево, потом вниз…

— Знаю… Сидеть здесь и не рыпаться! — Лопата, придавая своим словам пущее значение, дал короткую очередь в потолок. — Пошли, Толик. Я знаю, где это.

Как раз в тот самый момент, когда Лопата и Карпов встали перед железной дверью изолятора, Боец (с потерявшим сознание прямо на сиденье машины Анисимовым) носился на своем джипе по двору больницы, сбивая и корежа легковые машины, притулившиеся на небольшой, отгороженной символической оградкой стоянке. Смел он по пути и будочку охранника, который, однако, успел из будочки выскочить — и даже выстрелил один раз по неизвестно откуда появившемуся во дворе черному стальному чудовищу. Но уже в следующий миг джип задел его крылом, и охранник отлетел на кучу досок, оставшихся от его будочки.

По машине велась прицельная стрельба со стороны главного входа в больницу, и Боец понял, что напролом ему не прорваться… Не то, что не прорваться, а хорошо бы вообще ноги унести! По машине садили из двух пистолетов, из «Калаша» — короткими очередями. Спасало пока Бойца лишь то, что ездил он с выключенными фарами и очень умело менял направление: закладывал резкие виражи, крутясь по двору, не давая противнику точно выверить прицел.

Боец уже решил, что пора бросить машину, выскочить на асфальт подъездной площадки и попытаться проникнуть в здание через какие-нибудь боковые окна — как вдруг в треск одиночных выстрелов врезалась длинная, отчетливо простучавшая очередь, причем раздалась она за спиной Бойца… По входу в больницу явно стреляли из ручного пулемета.

«Гинденблат! — понял Боец. — Ну все, господа бандиты, конец подкрался к вам незаметно… Захар Яковлевич сейчас вам устроит!»

Шальная пуля, выпущенная одним из охранников уже в панике, абы куда, в белый свет, как в копеечку, пробила лобовое стекло джипа и попала Бойцу в лоб, аккурат между бровей.

Гинденблат выпустил последнюю очередь и бросился вперед… Перепрыгнув через трупы троих охранников, он ворвался в здание и побежал вниз по широкой, красиво декорированной лестнице. Она привела Захара Яковлевича в личный ресторан Комарова (которым тот так гордился). На сей раз зал был пуст.

«Суки! Ишь обставились… — прошептал сквозь зубы Гинденблат. Им длинной очередью из ручного пулемета в щепки разнес стойку бара. — Я вам устрою пир во время чумы!»

— Не стреляйте! — донесся до него слабый голос бармена, лежавшего на полу, в груде битого стекла от разнокалиберных бутылок, прежде украшавших помещение. — Не стреляйте…

Гинденблат огляделся по сторонам. Кроме бармена, копошившегося в битом стекле, в зале не было ни души.

— Где твой хозяин? — спросил Захар Яковлевич, ворочая по сторонам стволом пулемета.

— Наверху… Прямо по коридору… Вы увидите… Апартаменты… Двери резные…

— Резные, говоришь? — Гинденблат пустил очередь широким веером, круша пулями столы, стулья, вазочки, этажерочки, все милое убранство уютного некогда ресторана. — Апартаменты? Вот вам апартаменты!

* * *

Комаров услышал выстрелы и взрывы внизу, когда во второй раз проникал своим естеством между роскошных ягодиц Ипатьевой. Гнедко перезвонил час назад и сказал, что задерживается. Комаров решил использовать неожиданно высвободившееся время с максимальной для себя пользой — снять накопившийся за несколько последних суток нервный стресс.

Гена в кризисных ситуация привык действовать, ориентируясь на свои безошибочно работавшие рефлексы. Он скатился с качающегося на постели тела Галины, мгновенно так, что его сноровке мог бы позавидовать любой солдат-срочник, оделся. Схватил пистолет и прижался ухом к двери.