Предсказание для адвоката - Наталья Борохова

– Ну, это не самый страшный секрет моего сына, – рассмеялась Ольга Сергеевна.

Дубровская едва нашла в себе силы улыбнуться ей в ответ. Слова Эммы колоколом звучали в ее ушах: «Бог шельму метит». Не эту ли отметину имела в виду старая дева, когда говорила про дьявола в человеческом обличье? Лиза не хотела этому верить…

Павел Майков проявлял нетерпение:

– Не понимаю, зачем ворошить дела давно минувших дней? Есть ли в этом толк?

– Я хотела всего лишь узнать некоторые подробности вашего общения со Стефанией Кольцовой, – говорила Лиза.

– Опять это ваше «мокрое видео»! Я сыт вашими фантазиями. Эта чумовая журналистка обещала нам ужасные разоблачения, и где она теперь?

– Погибла, – просто отвечала Дубровская. – Кто-то столкнул ее вниз со скалы.

– Ничего подобного! Давайте оперировать фактами. Уголовного дела о насильственной смерти госпожи Кольцовой возбуждено не было. Значит, вы опять отходите от реальности в мир ваших иллюзий. Не было никакого преступного вмешательства, был банальный несчастный случай. Кстати, не первый на этом курорте. Не было никакой кассеты. Была обычная бравада свихнувшейся журналистки.

– А если я вам предоставлю эту кассету?

– Господи, не делайте такие страшные глаза! Если вы хотите следовать примеру Кольцовой, ваше дело. Только не впутывайте в это меня. Я приостановил дело о смерти Эммы, и теперь меня больше ничего не интересует.

– Значит, вы умываете руки.

– Нет, я занимаюсь расследованием убийства лесничего. Не хотите присоединиться? Признаться, ваша деятельная натура меня несколько утомила.

– Вы мне грубите.

– Ничуть. Просто пытаюсь привести вас в чувство. У вас отличный муж, госпожа Дубровская, прекрасная семья. Возвращайтесь к себе домой, растите детей, варите борщ. Оставьте нам, старым, прожженным сыщикам, это грязное дело. Мы будем обнюхивать трупы, нестись по следу преступника, ну а вы мирно спите в своих постелях.

– Пусть будет по-вашему. Но прежде чем я уйду отсюда, вспомните еще немного из того, что вам говорила Кольцова.

– Ради того, чтобы вы ушли, я готов на многое. Но поверьте, мне нечего сообщить вам, кроме того, что я уже сказал. Она твердила про какую-то бомбу…

– Это она выражалась фигурально.

– Зная эту особу, я не удивился бы, если бы она выражалась буквально, – отмахнулся следователь. – Обещала нам представить кассету. Прямо как вы сейчас. Ну, а также собиралась подключить к делу вашего мужа.

– Андрея? Но он-то здесь при чем?

– Андрей Сергеевич – член комиссии по врачебной этике. Разве вы не в курсе? Журналистка твердила о злоупотреблениях некоего врача, который якобы делал пластические операции пациентам-преступникам. Ну, для того, чтобы они могли скрыться от правосудия. Ерунда, конечно…

– А может, и не ерунда, – задумчиво произнесла Лиза.

– Да бросьте! Будете чай? У меня есть батон и варенье. Ну куда же вы, Елизавета Германовна?

Дубровская направилась к двери, даже не потрудившись ответить на заманчивое приглашение следователя. Что же, иногда она была чертовски невежлива…

Вот как, значит. В погоне за убийцей Лиза как-то выпустила из виду самое начало криминальной драмы. Устранение Стефании и Эммы являлось всего лишь ужасным продолжением иных преступлений. Подпольная киноиндустрия поставляла на черный рынок дорогостоящий товар – «мокрое видео». Погибшая журналистка, завладев образцом криминального творчества – кассетой, провела собственное расследование. Она имела неосторожность подключить к этому делу свою подругу. Их самодеятельность оказалась роковой. Обе девушки погибли, но преступник остался на свободе.

Если представить, что убийцей был… о господи, прости… был Андрей, значит, он имел отношение к киноиндустрии. Что за бред? Что ее муж смыслит в кино?

Хотя, как оказалось в последнее время, она многое не знала из его жизни. Что стоит эта удаленная Греком родинка? А комиссия по врачебной этике, о которой упомянул сегодня следователь? А путешествие в «Пряхино» и флирт с журналисткой? Он, оказывается, давал интервью на телевидении, а потом зализывал раны неудачного выступления в чужой постели. А если пойти дальше и вспомнить крадущиеся шаги в тиши их дома, перевернутые вещи и исчезающие документы? Да, она выглядела как последняя идиотка, выдвигая против него обвинения в любовной связи с горничной. Он отмел их одним движением пальца. Но ведь она не ошибалась, когда в проеме спальной комнаты видела убегающую тень. Призраки не открывают окон и не разбивают ламп. Их шаги неслышны, а движения неуловимы. Они бесплотны и не носят темно-синих пижам.

Можно обвинить ее в излишней эмоциональности и подозрительности. Но ведь ее глаза видели ту самую пижаму в шкафу горничной. Она собственными руками трогала гладкий шелк и понимала, что ошибка исключена. Андрей тогда поднял ее на смех, как обыкновенную ревнивую женщину, собирающую компромат на своего мужа. Но ведь она видела пустую бутылку из-под вина и два бокала – красноречивые свидетели ночного застолья. Кроме этого, была еще незапланированная поездка в город на всю ночь и неожиданное раннее возвращение.

Интересно, как отреагируют домочадцы, если она заявит им, что в ее лечебную настойку подмешан яд? Должно быть, отправят прямиком в сумасшедший дом, где ей поставят диагноз «мания преследования». Ольга Сергеевна вздохнет с облегчением. Она никогда не одобряла выбор собственного сына. Прислуга перемоет ей косточки. «Неудивительно. Она всегда казалась странной», – скажет кухарка. «Верно. Верно, – усмехнется дворник. – Вот какими они бывают, дамочки из благородных семей. Хуже наших деревенских девок, ей-богу!»

Внезапно Дубровская почувствовала тоску, да такую острую, что ей захотелось сбежать из этого дома куда глаза глядят. Ее там не любят и не ждут. Ее разговоры подслушивают, а вещи обшаривают. Не лучше ли самой уйти, не дожидаясь новых потрясений?

Елизавета усилием воли подавила в себе этот порыв. Не стоило поддаваться минутной слабости. Конечно, она уйдет, но только раньше она выяснит все то, что долгое время творилось за ее спиной.

Она уже знала, как начать. Ее главная приманка – это кассета…

Вечер шел своим чередом. Ольга Сергеевна вязала свой бесконечный свитер. Андрей и Полина сражались в шашки. Лиза сидела в кресле, наблюдая, как Ян переворачивает кочергой березовые чурки в камине.

Огонь весело полыхал, отбрасывая на лица домочадцев оранжевые блики. За окном бушевала метель, и в любой другой вечер Дубровской бы доставило удовольствие провести время в кругу близких людей. Она сидела бы в этом же кресле с чашечкой чая в руках и ловила бы исходящее от камина тепло. Свекровь рассказывала бы свою очередную поучительную историю, а Андрей тайком строил бы ей уморительные рожи. Но все поменялось. Нет теперь уютного теплого дома. Нет больше близких людей. Поэтому она напряжена, как пружина, и только ждет подходящего момента, чтобы выставить заранее подготовленную ловушку.