Пять граммов бессмертия - Аркадий Неминов

– Валерий Петрович, а мне кажется, что вам не стоит опасаться шантажа со стороны Виталика. Я ведь его хорошо знаю. Он хоть и шалопай, но не законченный отморозок, да и меня он подставлять не будет…

– Все, разговор окончен! Вы свободны, господин Курочкин, пока еще мой помощник…

Алексей скрипнул зубами, вспоминая, как он, словно зомби, побежал исполнять приказ всесильного начальника. Каким же недоумком он тогда был! Как ему сразу не пришло в голову, что бедного Виталика в покое ни за что не оставят! Ежу понятно, что этот директорский прихвостень – официант Гена – влил в бесчувственного Виталика алкоголь, растолкал его и усадил пьяного за руль, а, может быть, вдобавок накачал еще и «психотропами». Много ли ему, непьющему, надо?!

И ведь как этот подлец Грошев все рассчитал! Алексей теперь навсегда повязан по рукам и ногам, ведь он – соучастник преступления! Связующее звено, так сказать. И – косвенный убийца!

И тут его будто что-то толкнуло. От пришедшей вдруг мысли у него похолодели конечности, и сразу пересохло в горле: а кто сказал, что, убрав одного из главных свидетелей, Грошев на этом остановится?! Ведь из них троих теперь только он, Алексей, еще знает о страшной тайне!

Леша нервно сглотнул подступивший к горлу комок. Надо было что-то делать, но что?

И тут его снова осенило. Конечно же, он, как и покойный Виталик, должен подстраховаться! Алексей даже повеселел. Нет, он знает, что надо делать! Он подробнейшим образом опишет, как все было, с указанием имен и фамилий, ничего не утаивая. И адресует это письмо Колмогорову. Алексей даже придумал надпись на конверте:

«В случае моей смерти передать Колмогорову В. Н. лично в руки!»

Да, именно так! Тянуть с этим он не будет. Завтра же напишет, спрячет где-нибудь в квартире, а потом пойдет к Грошеву и намекнет: мол, если что, письмо с компроматом незамедлительно попадет в руки правосудия! Директор теперь ему не страшен!

Алексей прошел в ванную и сунул голову под ледяную воду, чтоб унять головную боль, с новой силой сжавшей виски. Стало немного легче. Приняв обезболивающее и снотворное, он снова улегся, закрывшись с головой.

«Не пойду сегодня на работу! Пошло оно все к черту! Гори все синим пламенем!»

И, уже проваливаясь в сон, он с ужасом сообразил, что ему категорически нельзя было принимать эти препараты вместе! Однажды он чуть было не погиб из-за этого. Его тогда чудом откачали.

Как сказал врач, спасший ему жизнь, все дело было в индивидуальной непереносимости сочетания двух этих препаратов, в то время как по отдельности они были для него совершенно безвредны. Алексей даже специально держал их в разных местах. Но сегодня этот факт почему-то вылетел из головы…

Странно, но теперь у него не было того животного страха, который он испытал в прошлый раз, когда смерть только немного обожгла его своим ледяным дыханием. Наоборот, сейчас ему было удивительно хорошо, и каким-то шестым или седьмым чувством он уже знал, что этот сон не будет кошмаром…

* * *

– Может быть, мне все-таки пойти с вами? – беспокойно предложила Елена Дмитриевна, когда они присели на «дорожку» перед тем, как отправиться на заседание суда, назначенного на сегодня. – Понимаешь, я подумала вот о чем: а вдруг понадобятся мои свидетельские показания?

– Мама, я тебе уже говорила, что существует юридическая процедура, при которой свидетелей приглашают на заседание суда заранее. Если тебя адвокат не пригласил, значит, твое присутствие не требуется. И вообще, с Санькой кто-то должен остаться? – сказала Катя.

– Не нравится мне этот ваш Аронович! – Елена Дмитриевна покачала головой. – Скользкий он какой-то.

– Ага, а воришка Чуркин вам больше нравился? – с горечью в голосе спросил Сева.

– Но ведь эту тетрадь так и не нашли! – робко возразила теща. – И потом, не пойман – не вор! Это ведь только наше предположение!

– А куда она делась, по-вашему? Испарилась? Только Виталик видел, где я ее держал! Хоть и не принято говорить о покойниках плохо, но я и сам оказался жертвой обаяния этого проходимца. Не всегда, видно, первое впечатление самое верное. Одна только Катя и проявила тогда здоровый скептицизм. Не хочу показаться пессимистом и предвосхищать события, но я до сих пор далеко не уверен, что мы как-нибудь сможет выкарабкаться без этой тетради, украденной Чуркиным, даже с помощью Ароновича. Ведь как назло – абсолютно все обернулось против нас: сначала это необъяснимое хулиганство с электричеством и, как следствие, выход из строя ноутбука, затем воровство тетради, потом несчастный случай с Виталиком!..

– Опять ты, Сева, нудить начал? – поморщилась Катя. – Да еще перед судом! Семен Григорьевич считается очень сильным адвокатом, не зря его нам Вадим предложил. Аронови не раз вытаскивал его фирму из заведомо провальных дел. Надеюсь, что и с нами он не просто так полтора месяца кряду возился. Нет, я ему доверяю! – твердо проговорила Катя, вставая. – Пойдем, Сева, время поджимает.

Она обняла мать и произнесла ей на ухо:

– Держи за нас кулачки!

– С Богом! – неумело, в спину перекрестила уходящих детей неверующая Елена Дмитриевна.

– Прошу встать! Суд идет! – громким голосом произнесла секретарь суда. – Слушается дело… Истец – Грошев Валерий Петрович… Ответчик – Колмогоров Всеволод Николаевич… О защите чести и достоинства… А также в краже со взломом… Слово для обвинения имеет прокурор Васильев…

– Уважаемый суд… Из материалов дела следует, что… ответчик при большом скоплении представителей прессы фактически обвинил истца в присвоении интеллектуальной собственности в виде научного открытия в области медицины, а именно: препарата для излечения наследственных болезней ЛБН… Это беспрецедентный акт… Известный ученый, директор солидного заведения… Вопиющий пример беспринципности в науке… Оболгал серьезнейшего научного деятеля… Втоптал в грязь честное имя… Под покровом ночи… Вероятно, сфотографировал необходимые материалы… с целью присвоения научного труда в виде студенческой дипломной работы, написанной истцом в соавторстве с неким Осиповым… Существуют видеозаписи съемки скрытой камерой…

Неопровержимые улики… Налицо воровство интеллектуальной собственности… Таким образом, на основании вышеизложенного, заслуживает наказания в виде… лишения свободы…

Все, что происходило в зале суда, для Севы пронеслось одним сплошным страшным ураганом в виде обрывков фраз и речей, громких высказываний, возгласов с мест разношерстной толпы, набившейся в помещение суда до отказа. Теперь он сидит на пресловутой скамье подсудимых! Он, который за всю свою жизнь даже мухи не обидел! Что же это происходит? Неужели это не сон?! И разве не во сне этот строгий прокурор в голубом кителе произносит сейчас эти страшные слова о лишении его… свободы!! За что?! За то, что он, просиживая ночами напролет, корпел над формулами после тяжелого трудового дня в магазине? За то, что он, получив этот фермент, спас жизнь не только своей жене, но и многим тысячам несчастных? И теперь, найдя панацею от страшной болезни, он потеряет свободу и свое доброе имя?