Чревовещатель - Ксавье Монтепен

– Он губит себя из-за меня! — прошептала она. — Чтобы не поставить меня в неловкое положение! Во что бы ни стало я его спасу!

Молодая женщина тотчас оделась и украдкой вышла из дома. Первого же прохожего она попросила показать стоянку экипажей. Маленький фиакр привез ее на станцию железной дороги, где она узнала, что в Руан через полчаса отправляется поезд. Она отправилась на телеграф, написала депешу председателю суда, заплатила, вернулась на железную дорогу и села в вагон второго класса, потому что в ее портмоне почти не оставалось денег. Даниель, взбешенный ее отсутствием, разыскивал ее по всему городу.

Час прошел. Судьи заняли свои места, и председатель сказал Жоржу:

– Подсудимый, встаньте.

Молодой человек повиновался. На первые вопросы председателя он отвечал внятно и дал голосом твердым и очень ясно объяснение о своей прошедшей жизни, о своих привычках, переписке с Домера и о том, как проводил время в день приезда в Париж до той минуты, когда кончился спектакль в «Жимназе». Председатель продолжал:

– Что вы делали по выходе из театра?

– Господин председатель, судебный следователь уже спрашивал меня об этом. Я отказался отвечать ему. И вам я тоже отвечать отказываюсь.

– Берегитесь! — произнес председатель. — Понимаете ли вы неизбежные последствия такого упорства?

– Да! Я знаю, что мое молчание дает обвинению самое страшное оружие, которым оно уничтожит меня.

– До вашего ареста, — сказал председатель, — вы по крайней мере давали правдоподобное объяснение. Дяде вы сказали: «Я должен молчать, дело идет о чести женщины».

Жорж взглянул на дядю и живо возразил:

– Говоря это, я лгал!

– А если суд знает больше, чем вы думаете, об этом таинственном предмете?

Молодой человек прошептал:

– Это невозможно!

– Господа, — обратился председатель к членам суда и присяжным, — своей властью я приглашаю свидетеля, которого не допрашивали на следствии.

Жорж, побледнев как полотно, затаил дыхание. Кто этот новый свидетель? Что он знает? Что откроет?

Пристав появился через несколько секунд, сопровождая женщину в изящном костюме, с грациозной осан— кой. Жорж, жадно устремив глаза на эту женщину, прижал руки к сердцу и пролепетал:

– Боже мой, сделай так, чтобы это была не она!

– Свидетельница, — приказал председатель, — поднимите вуаль.

Незнакомка открыла лицо — ангельское, бледное, обрамленное белокурыми волосами. Большие голубые глаза, казалось, излучали свет. Раздались восторженные возгласы. Жорж зашатался и вдруг закрыл лицо руками.

– Свидетельница, — начал председатель, — ваше имя?

– Леонида Галлар, жена Даниеля Метцера, — ответила бедная женщина слабым и дрожащим голосом.

– Ваш возраст?

– Двадцать лет.

– Где вы живете?

– В Пасси, бульвар Босежур.

– Вы прислали мне депешу, прося, чтобы вас выслушали для оправдания подсудимого?

– Точно так, господин председатель.

– Эта депеша прислана из Дьеппа?

– Я в Дьеппе уже несколько дней.

– Одна?

– С мужем.

– Снимите перчатку с правой руки, поднимите эту руку к божественному распятию. Клянитесь говорить правду, всю правду, только одну правду.

– Клянусь.

– Хорошо. Что вы знаете и что желаете сказать?

– Я желаю сказать, — отвечала Леонида, — что господин Жорж Прадель не виновен в преступлении, в котором его обвиняют. В ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое сентября, в час ночи, господин Прадель был в моем доме… у меня… — пролепетала Леонида.

– Хорошо! Но это ничего не доказывает, потому что убийства были совершены с двадцать четвертого на двадцать пятое.

– Господин Прадель еще находился в моем доме в ту ночь, — продолжила молодая женщина, — но уже не у меня — он был пленником моего мужа.

– Мы сейчас вернемся к этому странному заявлению. Но прежде скажите, подсудимый — ваш любовник?

Госпожа Метцер сдержанно ответила:

– Господин Прадель был моим другом, моим братом, не более. Я честная женщина.

Эти простые слова глубоко тронули зрителей.

– Где вы познакомились с подсудимым? — спросил председатель.

– В Алжире.

– Давно?

– В декабре прошлого года. Господин Прадель спас мою жизнь и честь. Я платила ему чистой, глубокой нежностью и вечной признательностью.

– Вы не теряли из виду друг друга с того времени?

– Нет, господин председатель, мы не виделись восемь месяцев. Мой муж увез меня во Францию, в Париж. Господин Прадель не знал, что со мной, случай свел нас в театре «Жимназ» вечером двадцать третьего сентября.

– Подсудимый, конечно, говорил с вами в театре?

– Нет, господин председатель, он боялся поставить меня в неловкое положение. Я была с одной дамой, которая его не знала.

– Однако он поехал за вами! И вы приняли его у себя?

– Очень ненадолго. Мой муж отсутствовал. Я не имела мужества отказать господину Праделю в разговоре. Мне нечего было его опасаться. Он уже уходил, когда неожиданно вернулся мой муж.

– Тогда что же случилось?

Леонида рассказала все. Когда женщина закончила свой рассказ, председатель произнес:

– Не мое дело судить о вашем поведении, сударыня. Я считаю, что ваше показание объясняет и оправдывает в некоторой степени его упорное молчание. Притом следует ценить преданность истине, о чем свидетельствует ваша добрая воля, но цель, к которой вы стремитесь, достигнута лишь отчасти.

Госпожа Метцер, дрожа всем телом, с изумлением посмотрела на председателя.

Председатель продолжал:

– Ваш муж выехал из отеля на бульваре Босежур утром двадцать четвертого сентября и увез вас с собой. Подсудимый, оставшись один в пустом доме, разве не мог почти тотчас возвратить себе свободу, уехать в Нормандию и вечером находиться в Рошвиле? Подобное предположение не исключает его пребывания в другом месте.

Жорж поспешно встал:

– Господин, председатель, позвольте мне разъяснить, в чем дело.

– Говорите.

– Я не имел права сказать вам то, что вы услышали сейчас, — продолжал молодой человек, — я поклялся молчать. Но теперь, когда вы знаете все, я обязан защищаться и буду. Чтобы возвратить себе свободу, я работал три дня и три ночи без устали. Голод терзал меня, лихорадка изнуряла. Утром четвертого дня я смог убежать. Я был почти при смерти. С большим трудом, не зная, куда иду, я дотащился до какой-то гостиницы. Там надо мной сжалились, и только на другой день я смог вернуться в Гранд-отель. Мои слова легко проверить, господин председатель. Доказательств множество, достаточно осмотреть домик на бульваре Босежур.