Пропащий - Харлан Кобен

Я задумался.

– Вы знаете, кто послал все это?

– Без понятия, – ответил Пистилло. Похоже, его это не слишком волновало.

– А что будет с Джоном Асселтой?

– Мы объявили его в розыск.

– Он у вас всегда был в розыске.

Пистилло пожал плечами:

– А что еще мы можем сделать?

– Он убил Джули Миллер.

– По приказу. Призрак – всего лишь наемный убийца.

Звучит малоутешительно.

– Мне кажется, вы не очень-то надеетесь поймать его…

– Знаете, Уилл… Мне, конечно, очень бы хотелось засадить Призрака за решетку, но… Я буду откровенен с вами: это будет не так просто. Нам сообщили, что Асселта уже выехал из страны. Теперь его возьмет на работу какой-нибудь диктатор и обеспечит ему защиту. Но ведь нельзя забывать, что Призрак – это всего лишь оружие, вроде пистолета. А мне нужны те, кто прицеливается и спускает курок.

Я не был согласен, однако спорить не стал. Лишь спросил – что теперь будет с Кеном? Пистилло долго думал, прежде чем ответить.

– Вы с Кэти Миллер не все нам рассказали, верно?

Я поерзал в кресле. Мы рассказали о похищении, но решили не упоминать о том, что разговаривали с Кеном.

– Мы рассказали все, – сказал я.

Пистилло пристально посмотрел мне в глаза и снова пожал плечами:

– По правде говоря, я не знаю, так ли уж нам теперь нужен Кен. Во всяком случае, Уилл, он в безопасности. Я знаю, что вы не общались с ним, – Пистилло подался вперед и снова испытующе взглянул мне в глаза, – но если когда-нибудь будете, скажите, чтобы он выходил из подполья. Сейчас ему ничего не грозит. Ну и, конечно, Кен поможет нам засвидетельствовать подлинность тех старых материалов.

* * *

Как я уже сказал, это были весьма насыщенные пять дней.

Если не считать встречи с Пистилло, я проводил все время с Норой. Мы старались поменьше говорить о прошлом, тени которого до сих пор омрачали ее лицо. Она по-прежнему панически боялась бывшего мужа, вгоняя меня в бешенство. С мистером Креем Спрингом из Крэмдена, штат Миссури, необходимо было разобраться. Я пока не знал, что предприму, но не мог допустить, чтобы моя любимая прожила в страхе всю оставшуюся жизнь. Нора много рассказывала мне о брате. О том, как ему удалось перевести часть своих денег в Швейцарию, как он целыми днями бродил пешком, безуспешно пытаясь обрести мир и покой… Рассказывала о Шейле Роджерс, несчастной беглянке, про которую я уже так много успел узнать. Но главным образом – о моей племяннице Карли.

Когда речь заходила о ней, лицо Норы светлело. Карли любила сбегать по склону холма с закрытыми глазами и кувыркаться, запоем читала книги. У нее был необыкновенно заразительный смех. Вначале, когда они познакомились с Норой, Карли была замкнута и застенчива. Ее родители, по вполне понятным причинам, мало общались с соседями, и девочка почти не видела людей. Нора, пока жила в Швеции, старалась как-то возместить это. Как она призналась, самым трудным для нее было бросить ребенка (бросить – это ее слово, мне оно кажется слишком сильным), лишить Карли единственного друга, которого девочка имела.

Кэти Миллер держалась от нас на расстоянии. Она куда-то уехала – не сказала куда, и я не старался выяснить, – но звонила почти каждый день. Теперь она знала правду, но мне кажется, что в конечном счете это мало ей помогло. Пока Призрак гуляет на свободе, о покое не могло быть и речи. Мы слишком часто оглядывались через плечо.

Но для меня главным было другое. Я хотел увидеть брата. Пожалуй, даже больше, чем прежде. Я думал о годах, проведенных им вдали от семьи, о долгих прогулках в одиночестве. Такая жизнь не для него. Прятаться в тень было не в его правилах. Я хотел, чтобы Кен вернулся. Хотел ходить с ним на бейсбол, снова сидеть допоздна, разговаривать и смотреть старые фильмы. Были, конечно же, и другие причины.

Я уже говорил, что мы с Кэти сохранили в тайне от всех нашу беседу с Кеном. Это было сделано для того, чтобы иметь возможность продолжать с ним общаться. Доску объявлений в Интернете пришлось, разумеется, сменить. Кен все еще был очень осторожен, но тоже мечтал покончить с многолетней разлукой. У меня, по крайней мере, все эти годы были отец, мать и Мелисса. Я страшно скучал по Кену, но он, я думаю, скучал еще больше. Встреча потребовала подготовки, однако в итоге вопрос был решен.

* * *

Когда мне было двенадцать, а Кену четырнадцать, мы отдыхали с ним в летнем лагере в Маршфилде. Это чудесное лето я запомнил на всю жизнь. Четыре года назад лагерь, по моей рекомендации, купил Крест, превратив его в фешенебельный летний центр для занятий йогой. На бывшем футбольном поле, в самом его центре, теперь стоял персональный коттедж моего друга, к которому вела единственная дорога. Мы решили, что лучшего места для встречи нам не найти.

В этот день из Сиэтла прилетела Мелисса. Из предосторожности мы заставили ее лететь до Филадельфии, а оттуда добираться на машине. Мы с отцом встретили сестру на выезде из города и дальше поехали вместе. О встрече с Кеном, кроме нас троих, знали только Нора, Кэти и Крест. Они должны были приехать каждый по отдельности и встретиться с нами на следующий день. Но этот вечер, самый первый, был только для членов семьи.

Я взял на себя обязанности водителя, отец сидел рядом, а Мелисса устроилась на заднем сиденье. Говорили мы мало, нервничали, и я – больше всех. Я уже привык осторожничать и знал, что не успокоюсь, пока не увижу Кена своими глазами и не обниму его. Я думал о Шейле и Норе, о Призраке, о президенте класса Филиппе Макгуэйне и о том, кем он стал. Порядочная публика всегда бывает шокирована, когда слышит о насилии в зажиточных пригородах. Как будто аккуратно подстриженная лужайка, бейсбольный стадион, уроки музыки и родительский комитет могут служить панацеей от всех бед!

Я поставил компакт-диск с концертом Брюса Спрингстина, но это не помогло ослабить напряжение. На шоссе номер 95 снова был ремонт – а когда его там нет? – и дорога заняла целых пять утомительных часов. Наконец, мы подъехали к коттеджу. Он был выстроен в деревенском стиле, из красного кирпича. Машин рядом не оказалось. Так мы и планировали – Кен должен был приехать после нас. Мелисса вышла из машины первая. Звук захлопнувшейся дверцы эхом разнесся по полю. Я тоже вышел и осмотрелся. Старое футбольное поле еще можно было узнать. Там, где высились ворота, теперь стоял гараж. Я посмотрел на отца. Он отвернулся.

Некоторое время мы просто стояли. Затем я направился к дому. Отец и Мелисса шли следом. Мы все думали о матери – как жаль, что ее нет, она должна была увидеть еще хоть раз своего старшего сына. Тогда бы и мы снова увидели улыбку Солнышка. Ну что ж, Нора хотя бы показала ей фотографию… Как много это будет значить для меня!

Я знал, что Кен приедет один. Карли была спрятана в надежном месте. Он не сказал где. Мы редко упоминали о ней во время наших разговоров в Сети. Кен имел право рисковать только собой, встречаясь с нами. И я это понимал.