Доброе слово - Владимир Александрович Гольдфельд

Сергеевны, уходят. Ариадна Сергеевна тушит свет. Соколов подходит к ней.

С о к о л о в. Ариадна Сергеевна, у вас есть подвал?

А р и а д н а  С е р г е е в н а. Что?!

С о к о л о в. Погреб, подвал?

А р и а д н а  С е р г е е в н а. Есть…

С о к о л о в. Вы не проводите меня туда?!

А р и а д н а  С е р г е е в н а. А зачем вам?..

С о к о л о в. Я увлекаюсь фотографией, и мне надо проявить пленку.

А р и а д н а  С е р г е е в н а (в сторону). Повар-мечтатель?! Ученый-фотограф?!

С о к о л о в. Что вы сказали?

А р и а д н а  С е р г е е в н а. Так… Мысли вслух!

С о к о л о в. У меня к вам просьба.

А р и а д н а  С е р г е е в н а. Слушаю.

С о к о л о в. Дайте до утра ваш медальон?

А р и а д н а  С е р г е е в н а. Собственно, зачем?

С о к о л о в. Допустим, я его хочу сфотографировать. А лучше поверьте без объяснений.

А р и а д н а  С е р г е е в н а. Я вам верю. Пойдемте.

М и х а и л  Н и к о л а е в и ч. Ариадна Сергеевна, я провожу.

А р и а д н а  С е р г е е в н а. Пожалуйста, Михаил Николаевич. (Уходит.)

М и х а и л  Н и к о л а е в и ч (подходит к Соколову). Курите.

С о к о л о в. Спасибо…

Пауза. Смотрят на медальон, лежащий на столе.

М и х а и л  Н и к о л а е в и ч. Полагаю, что вы не собираетесь его фотографировать?

С о к о л о в. Нет… (Прикасается индикатором к медальону. Смотрит.) Так… Догадываетесь?

М и х а и л  Н и к о л а е в и ч. Честно говоря — нет!

С о к о л о в. Медальон радиоактивен. Необъяснимо!

М и х а и л  Н и к о л а е в и ч. Быть может, ваш аппарат ошибается?

С о к о л о в. Исключено. Индикатор точен.

М и х а и л  Н и к о л а е в и ч. Тогда что же… Непонятно…

Пауза.

С о к о л о в. Вы где воевали, Михаил Николаевич?

М и х а и л  Н и к о л а е в и ч. На Белорусском, в танковых частях.

С о к о л о в. А я поначалу в разведке, а потом у партизан.

М и х а и л  Н и к о л а е в и ч. Вы думаете, что медальон пропал не случайно?

С о к о л о в. И нашелся тоже.

М и х а и л  Н и к о л а е в и ч. Значит, это дело рук человеческих…

С о к о л о в. Чьих?! Зачем?..

М и х а и л  Н и к о л а е в и ч. К сожалению, этого индикатор не укажет.

С о к о л о в. Придется самим. Проводите меня в подвал. Медальон нужно закопать. Обезвредить.

М и х а и л  Н и к о л а е в и ч. А того, кто это сделал…

С о к о л о в. Будем искать…

Уходят. Комната погружена в темноту, лишь в камине пылает огонь; появляется  Ж и л и н. Он садится в кресло у камина. Через несколько мгновений со свечой входит  С а ш а, замечает сидящего и подходит к нему.

С а ш а. Вы звали меня?

Ж и л и н. Да.

С а ш а. Зачем?

Ж и л и н. Надо поговорить.

С а ш а. Слушаю.

Ж и л и н (тушит свечу). Хватит и этого… (Пошевелил поленья в камине, огонь разгорается еще ярче и освещает сидящих.)

С а ш а. Как таинственно.

Ж и л и н. А я и хочу рассказать тайну…

С а ш а. Она касается…

Ж и л и н. Вас!

С а ш а. Говорите скорей!

Ж и л и н. Придется начать издалека! Война… Советские войска вступили на немецкую землю. В разрушенном городе, среди бездомных людей, командир танкового взвода увидел совсем маленького, брошенного ребенка. Ему сказали, что его мать, русская, погибла во время бомбежки. Капитан пожалел мальчугана и отправил его на родину к жене. Они полюбили приемыша. И с тех пор мальчик рос, уверенный, что они ему родные мать и отец! Теперь можно назвать имена: капитана звали Михаил Громов, его жену — Надежда, а сына назвали…

С а ш а (перебывает). Александром!

Ж и л и н. Догадался?!

С а ш а. Нет, знал.

Ж и л и н. Откуда?

С а ш а. Недавно получил письмо без подписи. В нем было сказано, что я приемыш и напрасно считаю себя Громовым. И все. В конце приписка: жди подробного письма.

Ж и л и н. Отец знает об этом?

С а ш а. Нет! Сначала я не поверил! А потом начал думать: отец увез меня из города, где их хорошо знали. Значит, боялся, чтобы не проговорились… Раз случайно услышал разговор, тогда ничего не понял, но теперь, когда все вспоминаю, приходится верить. А отцу сказать не решаюсь! Все равно я люблю его, как родного! А что вы посоветуете? Дождаться второго письма?

Ж и л и н. Его не будет!

С а ш а. Почему? Откуда вы знаете?

Ж и л и н. Потому что первое прислал я! А сейчас решил прийти сам! Есть одно обстоятельство.

С а ш а. Какое?

Ж и л и н. Ваш отец жив!

С а ш а. Не понимаю!

Ж и л и н. Ваш кровный, родной, настоящий отец жив и ждет своего сына! Вот оно какой поворот.

С а ш а. Почему же он до сих пор молчал?

Ж и л и н. Сначала положение не позволяло, а когда начал разыскивать, уже было поздно, следы затерялись. И только недавно ему помогли…

С а ш а. Я так любил мать… Люблю отца!

Ж и л и н. Трудно! Понимаю… Хотя, в сущности, он вам чужой человек. А что будет, когда вас обнимет настоящий отец?! Заговорит, отзовется родная кровь!

С а ш а. Где же он? Кто? Вы знаете?

Ж и л и н… Сядем там!

Переходят.

От лишних ушей подальше. И свечу здесь можно зажечь. Да, знаю. А вы садитесь.

С а ш а (нетерпеливо). Ничего.

Ж и л и н. Нет, сядьте.

Саша садится.

Вот так! Ну, что же тянуть? Живет ваш отец в городе Франкфурте…

С а ш а. Где?

Ж и л и н. Франкфурт-на-Майне. Западная Германия.

С а ш а. Почему же он там? (Пауза.) Он работает в нашем посольстве? Или в командировке?

Ж и л и н. К сожалению, нет. Франкфурт — его родной город.

С а ш а. Родной?.. Значит, он… (Замолкает.)

Ж и л и н. Чистокровный немец. Как и его покойная жена, ваша мамаша!

С а ш а. Как все неожиданно! Я не могу поверить! Это неправда!

Ж и л и н. Хотя вашему отцу, Паулю Криденеру, пришлось спасаться бегством так быстро, что он бросил жену, сына и много лет ничего не знал о них, — есть доказательства! (Достает бумаги.) Письма, показания свидетелей, наконец, фотокарточки. Вот вы, а рядом папаша и мамаша. Узнаете?

С а ш а. Я видел себя таким на снимке, но я там был один!

Ж и л и н. Значения не имеет! Факты… Убедились?

С а ш а. Что же делать?

Ж и л и н. Скажем, съездите в туристскую поездку… Поглядите. Отец — богатый человек. Собственные дома, автомобили… Познакомитесь. И все может быть ваше!.. На месте и решите.

С а ш а. Незачем ездить! Я могу решить здесь!.. Сейчас!

Ж и л и н. Вот это по-мужски!

С а ш а. Чужая жизнь! Богатый человек! Я не хочу думать о нем! Пусть он живет там и не вмешивается в мою жизнь. Я отрекаюсь от него. Все останется, как было!

Ж и л и н. Детские рассуждения. Он будет добиваться. Приедет сюда.

С а ш а. Я не хочу его видеть. Я убегу!

Ж и л и н. Хотя приехать побоится. Могут повесить.

С а ш а. Повесить? За что?

Ж и л и н. Как военного преступника. Эсэсовца. Бывшего начальника лагеря смерти.

С а ш а. Гитлеровец?!

Ж и л и н. Не волнуйтесь! Об этом никто пока не знает. Как бы его заставить молчать?

С а ш а. Посоветуйте! Скажите…

Ж и л и н. У этих людей совести нет. Даром не согласятся. В общем, все зависит от вас.

С а ш а. А что же я могу?..

Ж и л и н. Надо подумать. Какую-нибудь мелочь: получите письмо, а потом его у вас возьмут. Пришлют посылочку, а вы ее передадите… И все. Конечно, ясно, никому ни слова. А он уж будет молчать.

С а ш а. Вы предлагаете такой ценой купить молчание?!

Ж и л и н (перебивает). Я ничего не предлагаю. Вы просили помочь — я ищу выход из тяжелого положения. А вы, видно, не понимаете, насколько оно серьезно. Узнают — придется поставить крест на будущем: учиться вам дальше не дадут, на работу не примут, приемный отец откажется. Что же остается? Без роду, без племени! А еще