Инверсия за тридевять парсеков - Светлана Липницкая

class="p1">Судя по навигатору джампера, «Армада» прыгнула сквозь межпространство практически к той планете, где они забирали Ласа. Это был гигантский прыжок, гораздо длиннее стандартного. Понятно, что это понадобилось для того, чтобы забрать их, но как она, должно быть, устала его рыть! И ведь спасла! Ценой собственного «здоровья», а может быть, и «жизни».

Фок положил сферу рядом, сгорбился и позволил себе немного посидеть, тупо глядя в пол.

Космический рейдер «Армада»

– Юнифрэй! – опознала труп Тори и, отпихнув меня, припала ухом к его груди, хотя все и так было ясно. – Что, что с ним случилось?!

Вопрос был закономерный. Ран на мертвеце не было, зато шея выглядела так, словно в ней вообще не было костей. Экзоскелет был совсем холодным: Юнифрэя, похоже, смерть застала врасплох.

Сглотнув, я ткнула Тори в бок и указала вдаль, где виднелось еще несколько тел. В отличие от собрата, флиберийка из группы захвата "Интрикса" раскалиться успела. Ее экзоскелет все еще слегка тлел, а белые волосы словно светились в тени.

– Это называется “некому угрожать”? – шокировано уточнил Рим.

Фриам выглядел не менее ошеломленным. Отстранив Тори, он дотошно осмотрел тело.

– У него… позвонков не хватает. Двух… – Он поднял голову и встретился с нашими красноречивыми взглядами. – Эй, я с вами был вообще-то!

– Значит, здесь бродит еще один форисцианин, – мрачно предположил Рим. – И вынимает из людей части тел, не прибегая к разрезам.

– Да не я это! – возмутился Фриам и вдруг, впечатленный какой-то догадкой, уставился на Тори: – Номер девять!

Конфликтолог нервно оглянулась, не понимая, чем обязана такому вниманию. Но Фриам, похоже, смотрел не на нее, а сквозь нее, в пустоту.

– Вы это мне? – вежливо уточнила Тори.

– Номер девять! – экзальтированно повторил Фриам. – Это же она! Эксперимент! Мой эксперимент!

К моему изумлению, Тори вдруг ахнула, схватила его за грудки и прошипела таким страшно изменившимся голосом, что я всерьез испугалась, что она его сожжет:

– Ну-ка повтори!

– Э-эм… Тори, вот так хватать форисциан – не лучшая идея… – попытался вразумить ее Рим, но никто не обратил на него внимания.

– Эксперимент! – рыкнула Тори еще страшнее. – Эксперимент и девятый номер! Что ты знаешь об этом?! Отвечай!

Фриам вдруг вскинул голову и ошалело уставился вдаль. Взгляд оказался очень заразительным: даже Тори не выдержала и обернулась.

Сперва стал слышен ритмичный хрип: кто-то тяжело, надрывно дышал и шаркал ногами. Потом в конце коридора, под мерцающей лампой, показался темный силуэт. Заметив наше оторопелое внимание, он ненадолго замер, а когда пошел навстречу, и я с огромным изумлением узнала…

– Лу-у! – в имени не было соответствующих звуков, но Тори как-то ухитрилась его прорычать.

Подойдя достаточно близко, чтобы ее отчетливо стало видно, но при этом держась подальше от флиберийского жара, Людочка остановилась и криво ухмыльнулась. Она была в костюме спортивного кроя, влажно липнущем к телу из-за множества крови, и сжимала в руках тяжелый, громоздкий бластер. Кровь пропитала даже ее волосы, а лицо вообще будто из ведра ею окатили. Выражение менялось на каждом из нас: Фриама обдало ненавистью, меня – равнодушием, Риму достался оценивающий взгляд, а Тори – наигранная улыбка.

– Ториллирн! – прохрипела Людочка, срываясь на болезненные, со свистом легких, вдохи. – Какими судьбами, подружка? А я тут с копами развлекаюсь… Совсем как в прошлую нашу встречу, да?

Рим еле успел поймать бросившуюся на нее Тори. Та, рыча, завырывалась, все больше распаляясь в обоих смыслах слова. Фриам, про которого она явно забыла, и я отползли от них назад, но Людочка встретила этот выпад лишь злорадным, кашляющим хохотом.

– Не ты ли советовала забыть прошлое и двигаться дальше? Ну и как оно, tirra? – Она выделила это слово так, что оно прозвучало издевательски. – Получается? Забывается?

– Ты была мне как сестра! – заорала Тори, и ее зрачки будто растворились в ярком свете. – Знаешь, через что мне пришлось пройти из-за тебя?!

– А через что я прошла, ты знаешь? – Людочка перестала улыбаться. Дыхание она почти восстановила и говорила теперь обычным, только немного осипшим голосом. Фриам, к которому она повернулась, таращился на нее, как на привидение. – Глядите-ка, кто наконец-то включил мозги!

– Я был уверен…

– Что я мертва? Ну, не ты один…

– Но ведь на тестах…

– О, за тесты я отдельно поквитаюсь! – Людочка сплюнула кровью себе под ноги. – Долго же до тебя доходило, старик.

– Ты выросла, – Фриам словно извинялся. – И шрама не было!

– А за него сполна ответит твой хвостатый дружок! – скривилась Людочка. – С одной его ипостасью я повстречалась раньше, чем с тобой. Не в его пользу, как ты понял.

– Если бы ты только призналась…

– Ты узнал бы раньше, если бы те олухи не сорвали контракт. Я передала через них любопытнейшее сообщение, которое ты мог бы обдумать, ища себе новый интар.

– Флиберийцы! – осенило Фриама.

– Они даже взяли задаток, – поощрительно кивнула Людочка. – Но зря я на них положилась, пора бы знать, что мозга там две ложки. В конце концов, в моей жизни уже встречались глупые флиберийцы… Правда, Ториллирн?

То ли Рим ослабил хватку, то ли Тори окончательно взбесилась, да только, немыслимо извернувшись, она оттолкнула его двумя ногами в грудь и, получив свободу, бросилась в атаку.

Время будто замедлилось. Я отчетливо увидела, как Людочка сфокусировалась на опасности. Ее тело зарябило, как неисправная голограмма. В следующее мгновение она, мучительно вскрикнув, столкнулась с раскаленной Тори…

Вернее, столкнулась бы, не пробеги та насквозь.

Рухнули обе: Тори – плашмя, будто выключили; Людочка – на четвереньки, снова задыхаясь и захлебываясь в крови, хлынувшей, казалось, отовсюду разом: из глаз, рта, пор на коже, из-под ногтей. В левой руке она что-то держала, а когда брезгливо разжала пальцы и бросила это на пол, я не сразу опознала предмет.

– Один… минус… это так… невыносимо… больно! – прохрипела она и, подняв голову, истерически, на всхлип, расхохоталась. – Может, мне… звать тебя… папашей? Как ни крути… твои гены… сделали меня… такой!

Я разглядела отброшенный ею предмет, и почувствовала нестерпимое желание присесть или даже прилечь: в коленях будто сломался шарнир. Придержавшись за стену, чтобы устоять на ногах, я тупо пялилась на маленькую, светлую косточку и вьющийся над ней парок. На грязном полу она смотрелась так чужеродно, будто кто-то ее здесь нарисовал.

Что за бред? Тори не может здесь погибнуть! Ей по сюжету положено выжить, восстановить свое доброе имя и заставить Флиберийский совет извиняться за незаслуженные унижения! Она должна написать мне характеристику, которую обещала, снять недоверие к моей персоне, и тогда я прощу ее,