Совсем другая жизнь - Владислав Куликов

Женщина повернулась к нему боком. В руках она держала литературный журнал. «Тот самый, номер!» — Андрея словно обожгло. Он осторожно заглянул ей через плечо. Женщина читала «Причал шахидов»! Это был момент, когда отчаянный военный журналист избил трех громил, завалившихся к нему в квартиру. Те просили пощады, потому что видели: парень крут. В одном из незваных гостей герой узнал однокурсника…

Читательница перевернула страницу. Она преобразилась в глазах Ветрова. Он заметил, что у нее милые кудряшки и удивительно правильный носик. «Знала бы она, кто стоит рядом», — не без гордости подумал Андрей и вдруг представил себя со стороны. Суетливый молодой мужчина с взлохмаченными волосами и бегающим взглядом. Он часто дышал, еще не успокоившись после давки. («Наверняка от меня еще и потом разит, — со стеснением подумал Андрей, — а эту куртку давно пора выкидывать».) Он решил: женщине лучше не знать, кто стоит рядом. Зачем разрушать тот образ мудрого и степенного писателя, который она наверняка уже создала в своей прекрасной головке?

Ветров лишь расставил руки пошире, ограждая женщину от толчков других пассажиров. Три станции он охранял покой единственной своей читательницы, которую видел в лицо. И был абсолютно счастлив.

На следующий день Андрею потребовался справочный материал про фонд «Опора». Без этого статья получилась куцей. Он созвонился с секретаршей Толочко. Та сказала: сейчас вышлю. Но потом оказалось, что электронная почта барахлит. «Скорее всего, эта курица не умеет ею пользоваться», — со злостью думал Ветров, которому пришлось тащиться на Кутузовский проспект в офис фонда. Потому что факс у секретарши тоже не работал. «Как в каменном веке, честное слово!» — мысленно ругался журналист. Он мог бы написать материал за полчаса. А так — с поездками — у него уходил день. Ему было жаль убивать столько времени на проходную рекламную статью, под которой и фамилию-то свою ставить стыдно.

Секретарша оказалась молоденькой девчонкой, у которой вечно все падало. «Тогда все понятно, — про себя ворчал Ветров, которого угощали кофе без сахара. — Хотя нет, непонятно: она же из поколения пепси. Должна быть с компьютером на «ты». Эй, девочка, хватит там возиться, давай мне дискету, и я пошел. Все-таки вежливый я человек, другой бы вслух тебя обматерил. А я только мысленно. Ничего не попишешь — джентльмен».

На диске, который секретарша отдала журналисту, оказалась масса файлов. «Дура, полная дура, — ругался он, мысленно обращаясь к секретарше, — намешала черт знает что. Ну вот, что за фигня: проект договора фирмы «ОАО Трейд лтд» с какой-то такой же. Зачем он мне нужен? Я тебя просил это копировать, дура? Ничего, Толочко тебя быстро научит уму-разуму. У него методы жесткие, я знаю. О, нашел. «Цели и задачи фонда «Опора». Ну и белиберда. Да ладно, чего я буду голову ломать. Скопирую вот так, опа. И вставлю. Как тут и было. Пойти, что ли, пива выпить?»

* * *

«Интересно, каково это: начать жизнь с чистого листа? — думал Опарин. — Хотел бы я попробовать?» Он попытался представить, что бы стер в своей жизни, выпади ему такая возможность. Не нашел ничего. Хмыкнул. «Мне что стирай память, что не стирай, все равно в итоге стану полковником ФСБ. Это судьба», — мысленно пошутил он, набирая номер телефона.

Опарин созвонился с заместителем директора Института Сербского Гурамом Джанашвили.

— ФСБ? Это серьезно. — Чувствовалось, что человек на другом конце провода улыбнулся. — Чем могу служить?

Они договорились о встрече. Опарин приехал в институт.

— Мы сами только недавно узнали о таких расстройствах психики, — сказал психиатр. — Но наука еще нуждается в доказательствах. Однако если амнезия наступает в молодом возрасте — это необычно.

То есть это аномалия?

— Абсолютная. Но это полбеды. Дело в том, что структура человеческой памяти послойна. Как пирог. События жизни в память записываются по годам. Мы считали, что человек запоминает все вместе — и себя, и окружающих. Можно забыть кусок жизни, ничего страшного. Но здесь же совсем другое: стирается весь автобиографический стержень! Я умею писать, читать и рисовать, я помню, какие были фильмы и песни!. А кто я такой — в упор не помню!

Джанашвили возбужденно подался вперед:

— То есть, оказывается, личностный стержень существует отдельно от памяти. А вот это уже настоящая беда! Значит, можно придумать нечто такое, что воздействует только на этот стержень. Это хуже, чем атомная бомба!

— А как можно воздействовать?

— Есть психотропные средства и психотронные (технические). Кстати, этими разработками очень активно занимаются спецслужбы.

— Я открою тайну: ФСБ этим давно не занимается.

— У вас может не быть необходимого допуска секретности, — парировал психиатр. — Вы слышали про пятый НИИ «Медприбор»?

— Что-то слышал, — произнес Опарин, хотя название ему ни о чем не говорило.

— Это институт в Сокольниках. Кому он принадлежит, не знаю, то ли ФСБ, то ли Минобороны. Я слышал, что там велись секретные разработки на эту тему. Это только слухи. — Психиатр пожал плечами, показывая, что сам не склонен верить слухам. — Но говорят о некоей вакцине девипам, которая стирает личностный стержень. Может быть, кто-то украл этот препарат и воспользовался им в своих целях? Только пятый НИИ — очень серьезная организация, никакие утечки оттуда невозможны…

Возвращаясь из Института Сербского, Опарин специально сделал крюк на своей машине и заехал в Сокольники. Психиатр примерно объяснил, где находится институт. На указанном месте Сергей увидел высокий забор, вдоль которого прогуливались милицейские патрули. У проходной не было никакой вывески. Опарин сунулся туда. Внутри возле вертушки его остановил милиционер.

— Вы к кому?

Опарин показал удостоверение.

— Это пятый НИИ? Мне нужен отдел военной контрразведки.

— Я не могу вас пропустить.

— Хорошо. Могу я отсюда позвонить в отдел военной контрразведки?

— Нет, — жестко ответил милиционер.

«Странно!» — подумал Сергей. Впервые за годы службы он столкнулся с тем, что магическое удостоверение ФСБ не действовало. Его грубо отфутболили, словно какого-то бомжа.

«Даже телефонов не дали. В Кремль проще пройти». Уходя, Опарин бросил взгляд на доску документации рядом с милиционером. Там висели образцы пропусков. На них Сергей успел прочитать название организации: «Пятый НИИ Медприбор».

Вернувшись на Лубянку, Опарин быстро написал отчет о встрече с психиатром, составил справку за день. Потом набросал еще один запрос в Управление военной контрразведки по поводу пятого НИИ. («Если институт военный, то его должен опекать отдел ФСБ, — рассуждал Опарин, — надо связаться с этим подразделением».)

Понимая, что бумага может ходить долго, Сергей попытался навести справки про НИИ через бывших сослуживцев по военной контрразведке. Он обзвонил несколько приятелей, но те никогда не слышали про «Медприбор».