Глазами любопытной кошки - Тамалин Даллал

Попасть из Иордании в конечный пункт моего путешествия, Синьцзян – самую западную провинцию Китая, – оказалось непросто. Для начала требовалось получить китайскую визу и предоставить рекомендательное письмо из американского посольства, в котором объяснялось бы, кто я такая и зачем хочу поехать в Китай.

Уровень безопасности американского посольства впечатляет. В окрестностях здания запрещено уличное движение, установлены цементные барьеры и дополнительная полоса, отделяющая здание от улицы. Мне пришлось пройти три пропускных пункта, показать свой сотовый телефон, который потом отобрали вместе с двумя камерами. Сумочку обыскали, затем я прошла через рентгеновский аппарат, и напоследок меня досмотрел охранник с металлодетектором.

Мне вручили номерок – «80», и очередной охранник направила меня в отдел по работе с американскими гражданами. Людей в комнате оказалось как селедок в бочке, и пока подошла очередь только шестого человека. Я спросила даму, сидевшую за толстым стеклом, о письме, которое затребовало китайское посольство для оформления визы. Та протянула мне копию бланка с шапкой, напечатанной едва различимыми чернилами, и сказала: «Напишите письмо сами, а консул подпишет его за тридцать долларов». Я так и сделала, протянула письмо ей через отверстие с продувом (если кто-нибудь захочет передать документы, посыпанные ядовитым порошком, порошок попадет злоумышленнику прямо в лицо). Сотрудники посольства общались с посетителями через бронированное стекло, говоря в микрофон. Не было почти никакого личного контакта, а получить какую-либо информацию или задать вопрос оказалось практически невозможно.

Решив забронировать авиабилет, я обратилась в несколько турагентств, но везде получила один ответ: «Нет, мы не работаем с этим направлением». Или еще хуже: «Куда-куда? В первый раз слышу».

У дяди Ахмеда, ворчливого гида, было свое турагентство, и он заказал мне билет из Аммана в Абу-Даби, а затем в Исламабад в Пакистане.

– Я забронировал вам билет в Кашгар – это город в Синь-цзян-Уйгурском автономном районе Китая, – но дешевле будет купить его в Исламабаде, – сказал он.

Абу-Даби – город в Объединенных Арабских Эмиратах недалеко от Дубая. Мне предстояло пробыть там всего две ночи, но на это время я назначила с десяток встреч с дорогими мне людьми. Я написала Сабрие, танцовщице, которая разрешила мне пожить в ее номере в Каире. Оказалось, она работает в Абу-Даби. В течение тридцати двух лет мы переписывались с моим другом Рави. Он был родом из Шри-Ланки, но последние одиннадцать лет прожил в Саудовской Аравии, а она граничит с Эмиратами. Вся его семья из четырех человек приехала в Дубай на автобусе, и мы наконец встретились. Я также выяснила, что в Дубае живет Али Абдулла Буайша, автор песни «Афкари», той самой мелодии в исполнении «Икхвани Сафаа», что вдохновила меня на путешествие в Занзибар. Я позвонила ему, и он пригласил меня в гости.

На пути в Абу-Даби потерялся один из моих чемоданов, и из соображений безопасности авиакомпания отказалась хранить его в аэропорту до моего появления. К счастью, чемодан нашелся, но я сделала вид, будто не получила сообщение от авиакомпании, чтобы чемодан в аэропорту все же оставили.

Арабские Эмираты – разбогатевшая на нефти суперсовременная роскошная страна, где полно торговых центров. В Дубае даже есть торговый центр, внутри которого оборудован горнолыжный склон. Сабрие отвезла меня в Дубай, до него только час на машине от Абу-Даби. Город спроектирован и построен по квадратам, за исключением шикарного прибрежного района, где находится самый дорогой отель в мире, имеющий форму гигантского корабля.

Захра, двадцатитрехлетняя дочка Али Абдуллы Буайши, заехала за мной на шикарном джипе. На ней были черная абайя и платок.

– Меня устраивают те немногие ограничения, которые мы должны соблюдать. Конечно, я обязана рано приходить домой и не могу делать всего, что разрешено моему брату, однако работа и учеба для меня гораздо важнее.

Али Абдулле было около восьмидесяти лет. В белом тюрбане, повязанном черным шнуром, и белом платье, он походил на арабов с Персидского залива.

Мы сидели на узорчатых диванах в его гостиной, и он рассказывал, как оказался в Дубае.

– Вскоре после революции один солдат предупредил, что мое имя в списке смертников, ожидающих повешения, и я должен срочно бежать. Многие погибли, пытаясь доплыть с Занзибара в Аравию на деревянных суднах, так как капитаны были вынуждены брать на борт до пятидесяти человек. Многие лодки попросту затонули, но мне повезло, и меня взяли на большой корабль. Король Дубая построил здесь целый район и подарил дома занзибарцам, бежавшим с острова. В прошлом году я ездил на Занзибар в качестве почетного гостя на празднование столетия «Икхвани Сафаа». Мой отец – он умер, когда мне исполнилось два года, – был одним из основателей клуба.

Встретившись со всеми, с кем хотела, я наконец отправилась в аэропорт Абу-Даби. Опознав свой чемодан, я отправила его в Пакистан и прошла на регистрацию.

– Где ваша пакистанская виза? – спросил мужчина за стойкой.

– Я в Пакистане проездом, – ответила я.

– Тогда у вас должен быть билет в Китай, – сказал он.

Возникла сложная ситуация: его начальник подтвердил, что пассажира можно считать транзитным, если тот приобрел билет в следующее место назначения заранее. Но китайские авиалинии продают билеты лишь в тех городах, откуда летают, поэтому я могла купить его лишь в Пакистане.

Вокруг нас сформировалась толпа из сотрудников авиакомпании, и у каждого оказалась своя причина, почему меня нельзя пускать на рейс.

– Вас не пустят на борт, – угрожающе проговорил один мужчина.

Чуть позже меня отвели в офис авиакомпании, где вынудили купить билет на крошечный отрезок между Исламабадом и Кашгаром по безбожно завышенной цене.

В Исламабаде мне нужно было убить несколько часов. «Мы не разрешаем пассажирам ждать в аэропорту», – сказали мне и вытолкали за дверь. Как странно и абсурдно: меня выгнали из аэропорта, хотя я не имела ни визы, ни штампа о въезде в паспорте. К счастью, такси оказались повсюду, я села в одно из них и отправилась разглядывать Исламабад. Хотя смотреть было особенно не на что: Исламабад – молодой город, его построили, чтобы он стал новой столицей. Но разрисованные на все лады грузовики с открытыми кузовами, в которых сидели мужчины в развевающихся по ветру белых штанах и рубахах по колено, представляли весьма колоритное зрелище. А потом таксист пригласил меня в гости, где я выпила чаю с его отцом. Они заставили меня пообещать, что в следующий раз я напишу книгу о Пакистане.

Конвейер в крошечном Международном аэропорту Кашгара, города в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая, скрипел под тяжестью пакистанских ковров и прочего груза, направлявшегося в Китай. В Абу-Даби я сдала в багаж два чемодана, но мне навстречу выехал лишь один из них. Когда последний гигантский сверток сбросили с конвейера на пол, я поняла, что мой второй чемодан затерялся где-то на Шелковом пути, между Исламабадом и Кашгаром. Я попросила форму заявки о пропаже багажа, но администратор недобро посмотрел на меня и процедил сквозь зубы: