Цитадель - Александр Прозоров

К сожалению, число голодных охотников значительно превышало количество дичи. Если Меченый в течение пары часов не найдет места для своей сети и засады, он вполне может уйти в поисках пищи далеко вверх или вниз по реке.

Правителя всегда поражало в смертоносцах сочетание общей железной дисциплины и полной личной свободы. Только в последние дни он начал понимать, что причина кроется в коллективном мышлении. Взять Меченого: будучи частицей общего разума, он принял решение выставить пост у дворца Посланника Богини и, сознавая необходимость этого, сам же решение и выполнял. С другой стороны, когда он хотел покинуть пост, это не вызывало ни чьих нареканий — раз уходит, значит, личное дело в данном случае важнее общего.

Сравнить отношения одиночного смертоносца и всех остальных пауков можно было только с отношениями человека с собственной рукой. Рука не требует понукания, когда выполняет работу, и в то же время человек сам не будет пользоваться рукой, если она устала или болит. Разве что при крайней необходимости. В мире пауков Смертоносец-Повелитель мог приказать всем бросить свои дела и участвовать в облаве или собраться в армию для нападения на врага. Однако в большинстве случаев пауки сами считали необходимым выполнять то, что от них требовалось.

От такого способа мышления сама собою возникала и иерархия паучьего общества. Самый умный — Дравиг — чаще других вступал в контакт со Смертоносцем-Повелителем, стремился выполнять наибольшее количество дел, причем самых важных, и автоматически носил титул начальника охраны Смертоносца-Повелителя — высший среди пауков. Менее опытные и толковые реже участвовали в «совещаниях», принимали менее важные решения и испытывали потребность выполнять менее важные задачи. Самые дурные вообще подчинялись только прямым приказам, а пока приказов не поступало — сидели где-нибудь в паутине и прислушивались только к позывам своего желудка.

Теперь Найлу стало понятно, почему полгода назад, при казни сообщников Скорбо, Смертоносец-Повелитель уговаривал приговоренных признать необходимость казни, — участвуя в принятии решения, они фактически стали испытывать стремление к смерти и умерли, не причинив боли окружающим.

Казалось бы, все ясно, отношения простые и стройные, но вот скажите на милость, каким образом принцессе Мерлью удается убедить Меченого, что ее просьбы важнее принятых смертоносцами решений? Не ради же ее голубых глазок и золотых волос паук бросает свой пост и отправляется на поиски беглого дикаря? Не может же восьмилапое насекомое прельститься фигуркой девушки настолько, что готово остаться голодным?! Чем удается ей заморочить всех окружающих, чем околдовать? Тайна.

Утром Меченый стоял на берегу залива в квартале рабов, и Найл шагов за двести почувствовал, какое ядреное чувство голода от него исходит. Принцесса Мерлью стояла рядом, поглаживала его по панцирю и что-то говорила. Бредовое занятие: хитиновый покров пауков нечувствителен даже к боли, не то что к поглаживанию, да и людскую речь они не слышат. Однако Меченому такое отношение определенно нравилось. Найл вспомнил, как пытался объясниться со своим восьмилапым стражником при первом обнаружении хищников, и уже почти не удивился новой загадке: как принцесса объяснялась с пауком, если тот не разговаривает по-человечески? Впрочем, на песке лежало то, что сразу заставило его забыть про все вопросы: сеть. Из нитей намного тоньше мизинца, длиною метров двадцать, метр шириной, с ячейками в два-три пальца.

— Ну как, — спросила принцесса, — ты про это говорил?

Глаза девушки казались не голубыми, а красными. Похоже, эту ночь ей опять поспать не удалось.

— Да, — присел правитель, — вроде такая должна получиться… Надо ее песком присыпать, а то к рукам будет липнуть.

— Я уже послала за парой рабов. Сейчас придут.

— Может, ты отдохнуть приляжешь? Солнце уже пригревает.

— Ну да, я спать буду, а Меченый ждать. Он же голодный, как гусеница-листорезка. Нет, вместе устаем, вместе и отдыхать будем. — И девушка отчаянно зевнула, повернувшись к смертоносцу.

Сказать тут было нечего, и правитель, чтобы не стоять просто так, стал сам закапывать сетку в песок. К тому времени, когда пришли два высоких, тощих, «неголосующих гражданина» в сопровождении молоденькой надсмотрщицы, эту часть работы он уже сделал. К счастью, рабы оказались не особо глупые и быстро поняли, что от них требуется. Они взяли сеть за дальние концы, вошли в воду примерно по пояс. Сеть всплыла и легла на поверхности.

— Вот тебе и десять повозок, — устало вздохнула Мерлью. — Как же ею тралить?

— Подожди, сейчас вспомню… — лихорадочно соображал Найл. — Ага, есть! Снизу должны быть прикреплены грузы, а поверху — поплавки.

— Какие «грузы», какие «поплавки»? — не поняла принцесса.

— Ну, вместо грузов можно использовать мелкие камушки, а вместо поплавков — деревяшки.

На этот раз принцесса Мерлью, в целях экономии времени, решила снизойти до помощи в сборе мелкого щебня и кусочков легкого пластика, который по плавучести не уступал дереву. Камешки и пластик уложили по разным краям сети, Меченый пробежал вперед-назад и намертво их приклеил. «Неголосующие граждане» опять вошли в воду. Сеть стояла вертикально.

— Глубже, глубже заходите, — повеселел Найл. Однако рабы, вместо того чтобы заходить дальше в заводь, побрели вдоль берега.

— Да куда это они? — возмутился правитель, — В глубину, в глубину заходите! Вот безмозглые существа! Надзирательница?! Загони их дальше!

В воздухе свистнула плеть. Один из рабов опасливо втянул голову в плечи, а второй закрыл глаза и громко, истошно завопил на одной протяжной ноте. Найл заглянул в их простенькие сознания и махнул рукой:

— Ничего не получится. Они воды боятся.

— Вот… жители городские, — сказала принцесса таким тоном, словно это было жуткое оскорбление. — Что нам тут теперь, весь день торчать? — Она немного подумала, критически склонив голову и глядя на рабов… — А что нужно делать с сетью, чтобы рыбу ловить?

— Ну… — не очень уверенно ответил Найл, — войти в воду поглубже. Хотя бы по шею. Потом растянуть сеть в стороны и пойти к берегу. Рыба, которая окажется между берегом и людьми, попадет в сетку, и ее можно будет вытащить.

— Вот… жители городские, — опять выругалась принцесса и решительно стала раздеваться. — Ну что ты смотришь, Найл? Надеюсь, ты воды не боишься?

Сколько мечтал Найл увидеть Мерлью обнаженной, взглянуть хоть одним глазком! И никак не ожидал, что это произойдет настолько буднично.

Девушка развязала поясок, через голову стянула свое изумрудное полупрозрачное платье, оставшись в одних только бирюзовых бусах, быстро сложила его и отдала надсмотрщице. Найл скользнул взглядом по высокой, почти острой груди, по гладкому смуглому животу, светлым бедрам, черному пушку между ног и резко отвернулся. Правителя пробило потом, он чувствовал себя так, словно угодил в бочку с кипятком. Девушка не сделала ни единого соблазняющего жеста, на которые — уж Найл-то знал — была такая мастерица, но само ее тело могла вышибить разум из любого мужчины.