Смерть на острие иглы - Владимир Синельников

— Ну что, отходим ко сну? — протяжно зевнул Сева.

— А как насчет… — начала Ешка.

— Да плюнь ты на этого придурка, — беспечно заявил Сева. — Давайте просто договоримся: если кто почувствует что-то не то, сразу разбудит остальных…

Сева опять уболтал честную компанию. Очень скоро с его стороны послышалось похрапывание. Иван взглянул на Ешку. Девушка тоже сладко посапывала, уютно свернувшись на куче травы. А вот к Ивану сон упорно не желал приходить. Может быть, оттого, что он подспудно боялся повторения того кошмара, что пережил прошлой ночью.

Он долго лежал, глядя на постепенно угасающий костер. Перебегающие по углям огоньки завораживали своей прихотливой игрой, и постепенно Иван впал в какой-то ступор. Мысли в голове ворочались с трудом, пытаясь выскользнуть из зоны внимания хозяина и улечься где-нибудь на самом дне, уже не опасаясь, что их кто-нибудь там потревожит. Иван сунул руку в карман куртки и крепко сжал в кулаке колючий подарок Ниома.

«Этак скоро я превращусь в настоящего фетишиста, — мелькнула в голове очередная вялая мысль, — или в последователя веры моего предка…»

Однако таинственный подарок оказал благотворную роль, и Иван провалился в глухой сон без сновидений, откуда его вырвало захлебывающееся от ужаса ржание Севы.

Он вскочил, чтобы успеть увидеть в багровом полусумраке так и не успевшего погаснуть костра задранный хвост Севы, мелькнувший среди развороченных ветвей у входа, а затем снаружи раздался мощный удар, вопль конька-горбунка оборвался, и наступила тишина.

Иван схватил меч и бросился наружу, за ним следом выскочила Ешка. Девушка оказалась предусмотрительнее Ивана. В одной руке она сжимала взведенный самострел, а в другой у нее пылала сухая ветвь. Пляшущий огонь разогнал ночную темень, и они увидели распластавшегося на краю поляны Севу.

Конек-горбунок был в глубокой отключке, а на его голове аккурат промеж длинных ушей зрела огроменная шишка.

— Дышит, — повернулась к Ивану опустившаяся на колени рядом с поверженным пони Ешка.

— Слава богу, — вздохнул с облегчением Иван. — А я уж было подумал, что на Севу совершил нападение какой-то местный монстр.

— Ну монстр не монстр, но кто-то здесь определенно был. — Ешка поднялась, внимательно осматривая ночную поляну. — И отнюдь не маленький…

— С чего ты взяла? — мгновенно насторожился Иван, вспомнив, насколько более острыми были слух и зрение кандидатки на должность Бабы Яги по сравнению с обычным человеком.

— Можешь убедиться в этом сам. — Девушка ткнула пальцем чуть в сторону.

Иван выхватил у нее догорающую ветку и шагнул туда. То, что он поначалу принял за темное пятно, оказалось здешним представителем свиней, отличавшимся от своих земных сородичей более плоской, чем-то похожей на обезьянью мордой, на которой красовались угрожающего вида клыки. Сейчас этот местный гибрид примата и свиньи распластался наподобие Севы. Вот только, в отличие от горбунка, у него была перебита шея.

Когда до Ивана дошло, какой мощью должен был обладать хищник, одним ударом лишивший жизни не самого маленького и не самого слабого представителя здешней фауны, он попятился к Ешке, судорожно сжимая вдруг показавшийся невероятно маленьким и бесполезным меч.

— Что это было? — простонал встрепанный Сева, наконец-то приходя в себя.

Иван и Ешка с трудом затащили находившегося в беспамятстве конька-горбунка в Святилище. К удивлению обоих, он оказался неимоверно тяжелым.

— Ты почувствовал что-то не то и разбудил остальных, — криво ухмыльнулся Иван, вспомнив недавнее предложение горбунка. — Осталось только узнать, что это было…

— И почему ты не плюнул на придурка, а ломанулся сломя голову в ночь? — не преминула подколоть Севу Ешка, видя, что конек отделался лишь ушибами. — Что тебе довелось испытать?

— Ужас, — совершенно серьезно произнес Сева, глядя на попутчиков потемневшими глазами. — Смертный ужас. И я не знаю, смогу ли еще когда-нибудь пережить нечто подобное…

Конек-горбунок выразил то, что испытывал Иван в ту памятную ночь, когда чуть не прирезал нынешнего собрата по несчастью.

— Да, ребята, — зябко передернула плечами Ешка, — не завидую я вам…

Иван с Севой посмотрели друг на друга, а потом одновременно перевели глаза на девушку.

— Интересно, что ты скажешь, если мы не выберемся из этого проклятого леса к следующей ночи, — выразил их общую мысль конек-горбунок.

Страсть

Они не вышли к гипотетическому побережью к концу следующего дня. В лучах заходящего солнца перед путниками предстали обшарпанные, серые стены очередного Святилища, точной копии предыдущих. Теперь и Сева без всегдашних язвительных комментариев усердно таскал к зданию ветви кустарника, что рубил Иван. А Ешка не менее усердно и тщательно заделывала этой колючей порослью проходы.

Ужин на этот раз у Ивана и Ешки был не в пример аппетитнее предыдущего. Кто бы ни был тот таинственный ночной хищник, но то ли Сева до смерти напугал его своими воплями, то ли еще по какой-то причине, но он так и не явился за своей добычей. Иван утром ободрал с убитого кабана шкуру и отрубил две задние ноги. Больше Сева наотрез отказался тащить. Да и при здешнем теплом климате не стоило жадничать. Хранить мясо было негде, сушить — некогда. И теперь Иван и девушка наслаждались восхитительными шашлыками. Вернее, наслаждался один Иван. У Ешки в преддверии наступающей ночи совершенно пропал аппетит. И, несмотря на уговоры Ивана и глубокомысленные рассуждения Севы, девушка мрачнела на глазах.

— Я лягу рядом с тобой, — как-то робко проговорила она, просительно глядя в глаза Ивану.

— Конечно, конечно, — засуетился тот, перетаскивая импровизированное ложе Ешки вплотную к своему.

— Смотрите там у меня, без вольностей, — оскалился Сева, уверовавший, что его испытание позади, и демонстрировавший по этому случаю повышенную игривость и безудержное словоблудие. — А то я…

Он захлебнулся на полуслове и умолк, наткнувшись на бешеный взгляд Ивана.

— Еще одно слово, трепло, — пригрозил ему Иван, — и ты будешь ночевать снаружи. Вот тогда мы и посмотрим на твое чувство юмора. А может, явится один поклонник говорящих лошадей — узнать, куда делась его свинина…

Сева, всегда горячо реагировавший на сравнение собственной персоны с особью женского пола, на этот раз, к удивлению Ивана, молча проглотил шпильку и улегся на свою охапку травы. Его обида выразилась только в том, что он демонстративно повернулся спиной к Ивану и Ешке.

— Ложимся? — преувеличенно бодро обратился Иван к девушке.

Та молча кивнула головой.

Они легли на травяное ложе. Ешка долго ворочалась и наконец, решившись, обняла Ивана рукой и прижалась к нему. После этого девушка, видимо успокоившись, быстро заснула. Иван же долго лежал, боясь пошевельнуться и спугнуть доверчиво прижавшееся к нему девичье тело. Борясь с поднимающимся откуда-то из глубин тела желанием, он совершенно забыл о кознях гипотетического хозяина здешних мест. Где-то через час он сумел гигантским усилием воли подчинить разуму взбунтовавшееся тело и заставил себя заснуть.