Смертельный выстрел - Томас Майн Рид

Некоторое время он не говорил ни слова, наслаждаясь торжеством. Потом наклонился и снял убор из перьев.

– Узнаешь ли ты меня, Чарльз Клэнси? – спросил Борласс.

А не получив ответа, продолжил:

– Ставлю сто долларов против одного, что ты вспомнишь, стоит мне рассказать об одном дельце, имевшем место как раз год назад. Происходило оно на одной площади в Накодоше. Одного человека привязали к столбу и…

– Выпороли, как он того и заслуживал.

– Ого! – воскликнул капитан, несколько удивленный, отчасти тем, что его узнали, отчасти дерзким тоном ответа. – Так ты помнишь то маленькое дельце? И меня тоже?

– Прекрасно помню. Можешь избавить себя от дальнейших разглагольствований. Ты – Джим Борласс, самая мерзкая скотина и самый отъявленный негодяй во всем Техасе.

– Будь ты проклят! – вскричал разъяренный десперадо, занося копье. – Меня так и подмывает проткнуть тебе голову!

– Ну так проткни! – последовал вызывающий и отчаянный ответ. Молодой человек желал быстрой смерти, которая избавила бы его от предстоящей мучительной агонии.

– Ну уж нет, мистер! – ответил Борласс, опомнившись и опуская копье. – Ты так легко не отделаешься. Вы тогда два дня продержали меня привязанным к столбу, не говоря уж о дальнейшем. Поэтому я решил, что тебе придется потерпеть немного подольше. Ты будешь стоять здесь до тех пор, пока стервятники не выклюют тебе глаза, а волки не сдерут кожу с черепа. А черви тем временем будут пожирать твою плоть. Как тебе это нравится, Чарльз Клэнси?

– В прериях Техаса не найдется стервятника или волка уродливее тебя, паршивый пес!

– Ага, хочешь чтобы я захмелел от злости! Не выйдет. Я трезв как огурец. А вот ты, как погляжу, разгорячился. Остынь, тебе вредно волноваться. Я могу помочь тебе охладиться, плюнув в лицо.

Наклонившись, он исполнил свое намерение.

– Какая жалость, что ты не можешь достать носовой платочек и утереться! – продолжал негодяй. – Какая жалость видеть перед собой такого красивого молодого человека с таким украшением на лице! Ха-ха-ха!

Четыре сообщника, стоявшие в сторонке, подхватили этот злобный смех.

– Как же может быть, чтобы такой гордый джентльмен позволил плевать себе в физиономию? – не унимался Борласс. – Не ожидал, что вы падете так низко. Унижен по самую шею… Даже по подбородок! Ха-ха-ха!

Негодяй глумился над беззащитной жертвой так долго, что хватило бы сполна насладиться местью.

Но ничего подобного. В колчане у него была припасена еще одна стрела, и он знал, что она ужалит больнее всех прочих.

Когда его сообщники сели в седла и приготовились уехать, он снова возвратился к Клэнси и, наклонившись, прошипел ему на ухо:

– Надеюсь, ты хорошо проведешь тут время и поразмыслишь над своими поступками. А я напоследок скажу кое-что, что тебя утешит. Дик Дарк заполучил твою девчонку, и в эту самую минуту сжимает ее в своих объятьях!

– О, Боже! – воззвал Чарльз Клэнси к Творцу.

До поры его поддерживала ярость, но когда мучитель ушел, весь ужас положения, в каком он оказался, сковал его душу ледяным холодом, заставив обратиться к молитве.

Молодой человек обвел взглядом равнину и застонал. Радоваться было нечему. Его взгляд охватывал полукруг – полукруг ровного пространства, как на морской глади. Только смотрел он не с палубы корабля, а как если бы лежал в шлюпке или на плоту.

Разбойники скрылись из виду и никогда уже не вернутся. Они оставили его на медленную смерть, практически погребли заживо. Уж лучше бы его упрятали в гроб – тогда мучения прекратились бы быстрее.

Ни малейшей надежды на спасение не было. Едва ли хоть одно человеческое создание заберется в такую глушь. Местность тут была совершенно пустынная, лишенная дичи, способной привлечь охотника. А хотя неподалеку и пролегала тропа, Борласс, со своей дьявольской предусмотрительностью, устроил пленника так, что с дороги его не увидят. Несчастному оставалось только смотреть на одинокий тополь, плывущий по горизонту как корабль по морю. То было единственное дерево, находившееся в пределах видимости – больше ни единый кустик не нарушал унылое однообразие прерии.

Чарльз подумал про Саймона Вудли, Неда Хейвуда и прочих, кто мог выйти из поселка в погоню за грабителями. Но надежда на них была слишком слабой. Молодой человек видел какие, предосторожности предприняли негодяи, чтобы запутать след, и даже настоящий знаток не найдет их. Имелся шанс, что если погоня все-таки состоится, она его обнаружит. Но даже этот шанс был сомнителен. Полковник Армстронг получил назад дочерей, потеряно только серебро, и поселенцы могут не захотеть гоняться за похитителями, либо отложат поиски до лучших времен. Клэнси не знал о разыгравшейся в миссии кровавой драме, иначе думал бы иначе. А так ему оставалось лишь уповать, что Сайм Вудли и Нед Хейвуд отправятся на розыски негодяев. Они могут занять дни, недели, месяцы. Со временем, быть может, найдут и его, да только слишком поздно. Его голова…

– Эге! – воскликнул он. Его печальные размышления были прерваны событием, только усилившим мучения: Чарльз заметил скользящую по равнине тень. Глаза его не следовали за тенью, а, поднявшись выше, обнаружили ее причину.

– Стервятник!

Уродливая птица парила в вышине, ее черное тело и широкие крылья четко вырисовывались на фоне голубого неба. Небо снова расчистилось, тучи ушли, а надвигавшаяся буря рассеялась, так и не начавшись. И вот теперь с тоской во взоре наблюдал Клэнси за полетом птицы, прекрасно понимая, что он предвещает. Вскоре появилась еще одна птица, за ней другая и еще, пока не стало казаться, что весь небосвод заполнен ими.

– О, Боже! – снова простонал пленник.

Над ним нависла новая угроза, новый ужас. Напрасно старался он успокоиться, наблюдая за перемещениями стервятников. Чувства его были сродни тем, которые испытывает пловец, оказавшийся среди акул. Хотя птицы к нему и не подлетали, он понимал, что скоро они осмелеют. Грифы описывали круги по спирали, снижаясь с каждым витком, медленно, но верно. Чарльз слышал уже шелест их крыльев, похожий на гул приближающегося шторма, а также гортанный клекот: это вожак давал своим подчиненным команду готовиться к нападению.

Наконец стервятники спустились так низко, что закопанный человек мог различить, как топорщатся воротнички вокруг голых шей, как кожа краснеет от злобы, а клювы, перепачканные кровью после какого-то другого пиршества, готовятся вонзиться в его плоть. Скоро они застучат по его черепу, выклюют глаза. О, Господи, можно ли придумать пытку более жуткую?

Но на этом испытания еще не заканчиваются. Атаку птиц готовы поддержать и звери. Среди скользящих по земле теней Клэнси различает и более ощутимые силуэты – тела койотов. Как и в случае с грифами, сначала появляется только один, потом еще два или три. Численность хищников нарастает, пока целая стая кровожадных зверей не собирается на равнине.