Дети Дюны - Фрэнк Герберт

— Я предпочитаю… свет лизану Л'хакк, — сказал Лето, наблюдая за нюансами реакции Намри. Человек выглядел разочарованным, но при этом все же убрал руку с ножа. — Это свет истины, свет совершенного человека, в котором заметно влияние аль-Мутакаллима. Какой другой свет может предпочесть человек? — продолжил Лето.

— Ты говорил это без веры, а прочел наизусть, — сказал Намри.

Ведь я действительно прочел ответ наизусть, подумал Лето. Он почувствовал, однако, что в настроении Напри наметился перелом. Слова мальчика будут просеиваться сквозь сито древней игры в загадки. Надо было только находить правильные отгадки в примерах, переполнявших его память. Пароль: Молчание. Отзыв: Друг гонимых.

Намри кивнул, словно соглашаясь с такими мыслями, и произнес:

— Есть пещера — это пещера жизни фримена. Это настоящая пещера, скрытая в песках Пустыни. Шаи-Хулуд, праотец всех фрименов, запечатал эту пещеру. Об этой пещере мне рассказывал мой дядя Зиамад, а он никогда не лгал. Такая пещера действительно существует.

В интонациях замолкшего Намри послышался вызов. Пещера жизни?

— Мой дядя Стилгар тоже говорил мне об этой пещере, — сказал Лето. — Она была запечатана, чтобы в ней не прятались трусы.

Глаза Намри сверкнули в свете ламп.

— Станешь ли ты, Атрейдес, открывать эту пещеру? Ты ищешь управлять жизнью с помощью слуг-министров: вашего Центрального Министерства Информации, Аукафа и хаджа. Маулана зовут Каузар. Он прошел большой путь, ведь этот человек из семьи, работавшей на соляных шахтах в Ниязи. Скажи мне, Атрейдес, чем плохи твои министры?

Лето сел. Теперь он окончательно понял, что его вовлекли в старинную игру-загадку, вел игру Намри, а ставкой в ней была смерть. Было ясно, что этот человек пустит в ход нож при первом же неверном ответе.

Намри словно прочитал его мысли.

— Верь мне, Атрейдес, я без колебаний сокрушаю дураков. Я — Железный Молот.

Вот теперь Лето действительно понял все. Намри видел себя Мирзабахом, железным молотом, которым били тех умерших, которые не могли правильно отвечать на вопросы, служившие пропуском в рай.

Чем плохо Центральное Министерство, созданное Алией и ее священниками?

Лето задумался над тем, зачем он явился в Пустыню, и к нему вернулась слабая надежда, что Золотой Путь еще появится в его мире. В вопросе Намри был только один простой смысл — узнать, какие мотивы повлекли родного сына Муад'Диба в Пустыню.

— Верный путь может указать только Бог, — ответил Лето.

Подбородок Намри резко дернулся, мужчина сурово посмотрел на мальчика.

— Действительно ли ты веришь в это?

— Только поэтому я здесь, — ответил Лето.

— Чтобы найти этот путь?

— Чтобы открыть его для себя, — продолжал Лето. Он свесил ноги с ложа. На холодном полу не было ковра. — Священники создали свое министерство, чтобы скрыть путь истины.

— Ты говоришь, как настоящий повстанец, — сказал Намри и потер перстень с черепахой. — Ну что ж, посмотрим. Слушай меня внимательно еще раз. Знаешь ли ты Защитный Вал Джела-лэд-дина? На этом валу есть знаки, вырубленные там моей семьей в первые дни. Джавид, мой сын, видел эти знаки. Видел их и мой племянник, Абеди Джалал. Муджахид Шафкат, из других, тоже видел их. Я ходил в те места вместе с другом, Якупом Абадом, во время сезона бурь в Суккаре. Дули такие жаркие ветры, что нам пришлось повертеться — это был настоящий танец Пустыни. Нам не удалось увидеть знаки, бури преградили нам путь. Но когда она миновала, мы узрели видение Тхатты над взметенным песком. В тот момент мы увидели лицо Шакира Али, который взирал сверху на свой город могильных памятников. Видение исчезло в то же мгновение, но мы все видели это. Скажи мне, Атрейдес, где могу я найти этот город мертвых?

Вихри, которые научили нас танцу, подумал Лето. — Видение Тхатты и Шакир Али. То были слова Дзенсунни Путника, одного из тех, кто считал себя единственным мужем в Пустыне. Фрименам запрещено иметь надгробия.

— Город надгробий находится в конце пути, которым следуют все смертные, — ответил Лето и углубился в блаженные рассуждения Дзенсунни. — Он расположен на площади в тысячу шагов. К нему ведет коридор длиной двести и тридцать три шага и шириной в сто шагов, выложенный плитами драгоценного мрамора из древнего Джайпура. Там живет ар-Раззак, который дает пищу всем алчущим. И в Судный День все, кто восстанет и будет искать город надгробий, не найдут его, ибо сказано в писании: «То, что знаете в одном мире, не отыщете в другом».

— Ты опять читаешь не то, во что веришь, — насмешливо произнес Намри. — Но я принимаю тебя, потому что думаю, что ты действительно знаешь, зачем ты здесь. — Губ мужчины коснулась холодная усмешка. — Я дам тебе условное будущее, Атрейдес.

Лето тревожно взглянул на Намри. Не замаскированный ли это вопрос?

— Хорошо! — удовлетворенно сказал фримен. — Твой ум подготовлен. Я спрячу шипы. Но хочу сказать тебе еще одно. Ты слышал что-нибудь об имитациях защитных костюмов, которые носят в городах далекого Кадриша?

Намри ждал, а Лето лихорадочно искал в уме скрытый в вопросе смысл. Имитация защитного костюма? Их носят на многих планетах. Лето заговорил: «Суетные обычаи Кадриша — это старая и часто повторяющаяся история. Мудрое животное сливается со своим родным окружением».

Намри медленно кивнул.

— Скоро ты увидишь того, кто поймал тебя и привел сюда. Не пытайся выйти отсюда, это будет стоить тебе жизни. — Поднявшись, Намри вышел в темный проход.

Лето долго сидел, глядя вслед старому фримену. С противоположной стороны коридора доносились спокойные голоса стражей. Из головы мальчика не выходила история о мираже с чудесным видением, рассказанная Намри. В памяти всплыли свежие воспоминания о недавнем переходе через Пустыню. Неважно теперь, здесь ли находится Фондак — Якуруту. Намри не контрабандист. Он неизмеримо более важная и могущественная личность. Игра Намри отдавала духом бабки, от этого действа за милю несло Бене Гессерит. Во всем замысле было что-то удручающе опасное. Но единственным выходом из пещеры был проход, через который вышел Намри. За проходом — странный сиетч, а за ним бескрайняя Пустыня. Жестокая суровость этой Пустыни, ее упорядоченный хаос с миражами и бесчисленными дюнами были частью одной огромной западни, в которую он попал. Можно снова пересечь пески, но куда приведет его бегство на этот раз? Мысли Лето стали подобны стоячей воде. Такая вода не утоляет жажду.

Вследствие того, что человеческое сознание погружено в понимание Времени, как униполярной прямой, человек склонен думать обо всем последовательными словесными структурами. Эта ментальная ловушка является причиной зыбких концепций и условием неожиданных, непредсказуемых действий в кризисных ситуациях.

Лиет-Кинес, Рабочие записные книжки