Война в немецком тылу. Оккупационные власти против советских партизан. 1941—1944 - Эрих Гессе

Напрашивается вопрос, какой смысл при подобных обстоятельствах имело требование активизировать немецкую пропаганду, когда даже германские командные инстанции, судя по донесению № 12 от 7 июля 1942 года начальника 1-го главного управления министерства по делам оккупированных восточных областей (PS 1690), а также докладу командующего тыловым районом группы армий «Центр» от 18 марта 1943 года (PS 1685), вынуждены были признать, что «для завоевания симпатий местного населения сделано слишком мало» и что неописуемая нищета в русских селениях после немецких мероприятий оказалась неприемлемой «даже для ко всему привычных русских».

В таких условиях бегство населения в леса оставалось последним, но наиболее часто избиравшимся путем выхода из сложившейся ситуации. Так, командующий 580-м тыловым районом в ежемесячном отчете за период с 1 по 31 октября 1942 года от 31 октября того же года докладывал заместителю командующего 2-й армии вермахта: «К тому же успехи от принудительных мероприятий становятся все меньше, побуждая людей заблаговременно скрываться от них в лесах… Подобные акции противоречат первоначальным указаниям, согласно которым вербовка и отправка рабочей силы для нужд Германии должна происходить на добровольной основе» (NOKW 2276). Такая же оценка содержалась и в сводке штаба группы армий «Центр» за период с 1 июля по 31 декабря 1942 года (NOKW 3334), а также донесении штаба 16-й немецкой армии № 325/43 от 16 мая 1943 года (NOKW 2402).

В результате насильственный угон рабочей силы, который отборочные команды предпочли для достижения своего успеха, давал партизанам такой огромный приток убежденных в правоте их дела соратников, что в отдельных случаях партизанские отряды были даже вынуждены вводить на время ограничения в приеме в свои ряды.

Тем не менее именно в духе расширения практики подобных суровых мероприятий особым распоряжением рейхсфюрера СС от 30 октября 1942 года, адресованном всем верховным руководителям СС и полиции на Востоке, войскам СС было приказано во время почесывания партизанских областей хватать всех мало-мальски работоспособных людей и отправлять их в Германию (NO 2628).

В приказе же рейхсмаршала Геринга № 187/6/3 от 26 октября 1942 года прямо говорилось, что для угона в Германию надлежит хватать всех мужчин и женщин без исключения «без оглядки на возможную остановку сельскохозяйственного производства, поскольку в бандитских областях оно и так остановлено» (ЕС 310). Ему вторило распоряжение начальника штаба рейхсфюрера СС командирам частей по борьбе с партизанами, руководителю СС и полиции на Украине, а также руководителю СС и полиции «Россия-центр» относительно очистки партизанских территорий от 10 июля 1943 года, в котором говорилось: «Фюрер решил, что на пораженных партизанскими настроениями территориях Северной Украины и Центральной России должно быть эвакуировано все население целиком…» (NO 2034).

Усиление партизанских отрядов, обусловленное мероприятиями германских оккупационных властей и все еще остававшимся плохим положением немецких охранных частей, уже летом 1942 года привело к появлению партизанских соединений и расширению районов их дислокации до партизанских областей, находившихся под полным контролем партизан. При этом речь шла преимущественно о районах с благоприятной для этого местностью – заболоченных и покрытых лесами участках, в которых немецкие гарнизоны отсутствовали и куда во время войны нога немецкого солдата практически не ступала.

Поскольку эти области для хозяйственного использования годились лишь ограниченно, их выпадение из германской программы экономической эксплуатации практически осталось незамеченным (недостача покрывалась за счет других, «бедных партизанами» областей). Однако положение становилось все более угрожающим из-за того, что зона влияния партизанских соединений стала постепенно распространяться и на районы, находившиеся под непосредственным немецким управлением. К тому же применявшаяся против партизан тактика проведения войсковых операций приводила к успеху весьма редко – отрядам практически всегда удавалось вовремя уйти и концентрированные удары приходились на пустоту.

Стремление партизан расширить подвластные им районы вначале проявилось в заметно усилившемся давлении на население. Их усилия были направлены в первую очередь на то, чтобы вынудить местных жителей не подчиняться распоряжениям немецких оккупационных властей и расширить тем самым пропасть между оккупантами и русским народом, а также парализовать экономическое использование захваченных земель.

В сложившихся тогда условиях усилия партизан не могли не увенчаться успехом. Уже 16 июня 1942 года начальник 1-го отдела рейхскомиссариата Остланд обратил внимание командующего германской полиции безопасности и СД на то, что население окончательно запугано и полностью потеряло доверие к немецкой власти, а работоспособного административного аппарата вследствие убийств, похищений или бегства чиновников более не существует. Об этом доложил 8 октября 1942 года также начальник управления заготовок гауляйтера и генерального комиссара по Белоруссии (LU 7, 24 а). Такие же сведения содержатся и в докладе № 12 1-го Главного управления имперского министерства оккупированных восточных территорий от 7 июля 1942 года (PS 1690).

Нападения на местные органы управления для запугивания населения и нарушения работы немецкой администрации своей цели достигали полностью. Так, например, согласно донесению из оккупированных восточных областей командному штабу начальника германской полиции безопасности и СД № 9 от 17 июля 1942 года, в тылу группы армий «Север» в районе города Опочка в течение двух недель партизанами, переодетыми в немецкую форму с нарукавными повязками полицаев, были расстреляны три бургомистра, а в районе города Себеж специальной командой партизан, пришедшей из Россонско-Освейской партизанской зоны, убито пять бургомистров и уничтожены три местные сельскохозяйственные базы (NO 5155).

Определенный обзор подобной деятельности партизан и длительного воздействия на население их диверсий дает донесение жандармского гебитсфюрера (регионального руководителя) города Новогрудок, что севернее Барановичей, за период с 21 по 30 сентября 1942 года:

«21 сентября. Возле поселка Кореличи произошло боестолкновение между жандармами и конвоем, с одной стороны, и 30 вооруженными бандитами – с другой, после чего бандиты скрылись в лесу, прихватив с собой убитых и раненых…

25 сентября. Ночью в 7 км от поселка Кореличи сожжен мост.

25 сентября. Ночью в деревню Ятвезь нагрянули 50 вооруженных бандитов и отобрали у жителей продукты питания.

26 сентября. В деревне Старые Негневичи вооруженные бандиты вытащили из дома полицая и уволокли его в лес. В имении Бабоево ночью партизаны сожгли запасы зерна и сельскохозяйственные машины.

27 сентября. Около 70 вооруженных бандитов ночью ворвались в деревню Воловка, застрелили священника, подожгли здание сельсовета и аптеку, а затем отобрали у жителей продукты питания и запасы зерна. Той же ночью они застрелили управляющего имения Сазонова и украли несколько центнеров зерна. Бандиты частично были одеты в русскую военную форму.