Триэн - Василий Головачев

Полновский плёс представлял собой самую обширную и самую глубокую часть озера: напротив деревни Красота, раскинувшейся на западном берегу плёса, глубина озера достигала двадцати трёх метров.

Солома дважды бывал на Селигере, ещё в бытность свою студентом, вместе с группой однокашников, но его познания озера не выходили за рамки туристических маршрутов вокруг центрального острова – Хачина. Поэтому для дела ему пришлось изучить весь материал о местной географии, что он и сделал с помощью компьютера. Хотя основные данные – о самом яхт-клубе – выдал группе информационно-справочный отдел аналитического подразделения «Заставы».

Впрочем, и это было ещё не всё. Виктор постоянно поддерживал связь с базой и мог в любой момент получить консультацию по теме, в том числе – по ситуации вокруг яхт-клуба: территория «Валдая» хорошо просматривалась спутниками сети ГЛОНАСС.

Поскольку предполагалось, что операция захвата может произойти на озере во время прогулки Дворковица на собственной яхте, группе выделили четыре комплекта водолазных костюмов «Амфора-Л».

Костюмы позволяли пловцам оставаться невидимыми, так как были оснащены замкнутой дыхательной системой и, кроме того, дополнялись новейшими бронежилетами, лёгкими и вместе с тем чрезвычайно прочными. Бронежилет делал пловца практически неуязвимым от всех видов оружия, применяемых спецназом под водой.

Солома скептически отнёсся к предложению, но комплекты взял и мог в любой момент воспользоваться ими, если позволят обстоятельства.

В начале шестого – день клонился к закату – группа собралась в сторожке, экипированная по последнему слову боевой спецтехники.

В шесть Соломину сообщили, что Дворковиц в сопровождении четырёх телохранителей взошёл на борт яхты «Труффальдино». Яхта класса «Финн» была сделана в Голландии три года назад и не особенно выделялась среди других судов этого класса, но Солома уже изучил её характеристики и знал, что яхту делали по особому заказу, и кроме обычных салонов и кают она имела салон для релаксации змеелюдей. Кроме того, в салон был встроен отдельный выход в трюм яхты, где имелся ватербокс для выпуска в воду аквалангистов: Дворковиц мог плавать, как и его соотечественники на родной планете, не показывая землянам свой истинный облик.

В пять минут седьмого группа пришла в движение.

В её распоряжении был пикап «Нива Бьюик», способный преодолевать лесные завалы метровой высоты и бездорожье, а также катерок «Герасим», в миниатюрном кокпите которого с трудом, но могли разместиться пять человек.

Добрались до лесной полосы, подходящей близко к берегу плёса.

Соломин выслушал сообщение наводчиков.

– Яхта стала на якорь между берегами плёса, в самом глубоком месте. Это означает…

– Что наш клиент собрался поплавать, – закончил Док.

– Если брать, то сейчас, самый удобный момент.

– День слишком ясный, – засомневался Лом. – Вода прозрачная, могут заметить.

– Один из нас отвлечёт охрану яхты, – решил Солома. – Ты, Костя.

Самый мощный член группы, Костя Федоров, способный ребром ладони разбить любой кирпич, молча кивнул. В воде его сила была почти бесполезна, боевым пловцам больше требовались реакция и умение использовать любой неловкий манёвр противника.

Солома достал контейнер с «Амфорами».

– Переодеваемся.

На облачение и экипировку потребовалось десять минут.

– Пошли.

Спустились к маленькой бухточке, скрытой от плёса кустарником и стеной осоки и лозы. Там умещался только катер да старенькая лодка лесника.

На палубу катера, окрашенного в серый цвет, выглянул его владелец и он же – охранник. Солома прежде не был с ним знаком, но знал, что жилистого, черноволосого парня зовут Тимуром. Он был придан группе подразделением обеспечения.

– Выйдете вслед за нами, – сказал Солома Косте. – Минут через двадцать.

Костя кивнул.

Плыть группе предстояло около двух километров, поэтому двадцати минут должно было хватить.

Погрузились в воду, проверили работу акваланг-систем, действительно не выделяющих воздушных пузырей, опробовали пружинные салинги, помогающие быстро выхватывать оружие, и ушли в глубину, определив направление.

Вода в озере на глубине пяти-шести метров вовсе не была такой прозрачной, какой казалась с берега. Пришлось воспользоваться особыми поляроидными очками, улучшающими обзор в мутных средах.

Солома плыл первым, за ним, выстроившись ромбом, устремились Лом, Корень и Док.

Вода в мае здесь была ещё холодной, озеро прогревалось только к середине июня, однако особый двойной слой гидрокостюмов держал тепло человеческого тела не хуже пуховика, и плыть было комфортно.

Плыли ровно двадцать минут, остановились на глубине девяти метров, хотя корпус яхты не увидели. Теперь надо было ждать, когда неподалёку проплывёт катер Кости, который должен был сориентировать их точно, а заодно и отвлечь пассажиров яхты. По данным спутниковых наблюдателей, народу на судне было немного: шесть матросов, рулевой, капитан, сам Дворковиц и четверо его бодигардов.

Ждать пришлось недолго.

Вскоре послышалось татакание лодочного движка, далеко разносившееся в воде, затем катер подплыл ближе, и Солома услышал гундосый голос Кости; лейтенант опустил в воду антенну ультразвукового передатчика:

– Командир, всё тихо, яхта стоит там же, где и стояла, никакого движения не отмечаю, действую по плану.

Голос умолк. Мотор катера заработал сильнее, стал удаляться.

Солома сориентировался, поднял над головой руку и ткнул кулаком вперёд.

Костя лишь один раз посмотрел на яхту в бинокль, когда катер вышел из укрытия и направился к середине плёса, раздвигая носом водяные усы. После этого Фёдоров должен был делать вид, что яхта его не интересует.

Наступил вечер, температура воздуха снизилась, но было тепло и даже жарко по местным понятиям – около двадцати градусов. В глади озера отражались облака, полоса леса на берегу, издалека прилетали звуки музыки, скорее всего с борта яхты, кричали чайки, стучал мотор, и это были единственные шумы, доносившиеся в кокпит рулевого.

Катер заметили.

Яхта «Труффальдино» была далеко не морского пользования, но всё же она была достаточно крупной: от носа до кормы – двадцать пять метров, две палубы, верхний спардек с рубкой управления футуристического вида – похожей на клюв экзотической птицы, два ряда иллюминаторов по бортам.

Люди в синих с белым робах – матросы появились на второй палубе, переходящей в кокпит такого же футуристического вида, что и рубка.

– Двое, – заметил Тимур, сидящий за козырьком катера и небрежно держащий штурвал.

– Вижу, – отозвался Костя.

Катер продолжал шлёпать по воде в том же направлении, намереваясь пройти совсем близко от яхты.