НКВД и СМЕРШ против Абвера и РСХА - Анатолий Чайковский

Увеличивался и поток диверсантов и агентов. В докладной НКВД СССР в Государственный комитет обороны отмечалось: за первые месяцы 1942 г. количество задержанной агентуры исчислялось почти 8 тыс. человек, а с начала войны оно составило 12 тыс. Подчеркивалось: «В отличие от прошлого (1941 г. – Авт.) года, когда германская военная разведка бросила в наши тылы наспех завербованных шпионов, диверсантов, распространителей провокационных слухов и пропагандистов «силы и мощи немецкой армии», значительная часть перебрасываемой в настоящее время агентуры обучена в специальных школах». К этому времени на оккупированной территории удалось выявить 36 таких «учебных заведений». В них одновременно обучались около 1500 их слушателей.

Потуги Абвера и РСХА не оставались без внимания и реагирования советской контрразведки. Разведывательно-контрразведывательные центры, их фронтовые и территориальные подразделения стали изучать и анализировать не только общие подходы, способы и методы разведывательно-диверсионной деятельности противника, но и особенности, характер, направленность, а также «почерк» работы его служб, органов, школ и курсов, их кадровый состав, места дислокации и многое другое. Пристальное внимание обратили и на используемые приемы и методы маскировки. Первая попытка в этом направлении была сделана уже в марте 1942 г. В директиве НКВД СССР (подписал замнаркома В. Меркулов) «Об усилении борьбы с агентурой противника, действующей на нашей территории под прикрытием советских документов» подчеркивалось: с целью зашифровки и легализации агентуры враг «снабжает ее различными гражданскими и воинскими документами, как-то: паспортами, удостоверениями командного и начальствующего состава, красноармейскими книжками, командирскими удостоверениями, оперативными предписаниями и различными справками. Последние частично захвачены в период наступления германской армии, отобраны у военнопленных и населения, изъяты у убитых и раненых бойцов, командиров и политработников или сфабрикованы немецкой разведкой»[111].

Указывалось, что для обеспечения забрасываемых агентов и диверсантов немецкие разведывательные органы «заготавливают бланки проездных документов, военно-медицинские справки о заболеваниях и состоянии здоровья, бланки телеграмм и паспортов, различные каучуковые штампы и печати».

Внимание акцентировалось и на том факте, что «пользуясь беспечностью и слабой бдительностью командного состава, а также недостаточно жесткой проверкой документов, вражеская агентура зачастую имеет возможность свободно передвигаться во фронтовой и прифронтовой полосе, а во многих случаях после задержания отпускается по той причине, что документы не вызвали подозрений».

Однако наказная часть директивы содержала лишь общий информационно-рекомендательный характер: об организации на линии фронта и прифронтовых районов контроля и проверки документов у всех лиц, «передвигающихся в одиночном порядке либо в составе небольших подразделений и команд»; о более тщательной фильтрации задержанных; особое внимание предлагалось обращать на подлинность проверяемых документов, время их выдачи, подписи, содержание, а также практиковать устный опрос. В наиболее уязвимых местах прифронтовой полосы предлагалось выставлять секреты, а в воинских частях и управленческих органах действующей армии наладить надежный учет и хранение всех документов.

Документ относился исключительно к компетенции особых отделов фронтов, армий и соединений. О задачах территориальных, транспортных, других оперативных подразделений в контексте рассматриваемой проблемы не упоминалось. С учетом тяжелых поражений летом 1942 г., отсутствия у большинства контрразведчиков необходимого оперативного опыта ожидаемого результата он не дал.

Улучшение агентурно-оперативной работы по локализации и пресечению усилий немецких спецслужб на пути применения ими ухищрений, в том числе по использованию поддельных документов, стало возможным лишь в ходе третьего года войны. Контролирующие подразделения приобрели соответствующие оперативные навыки, состоялся централизованный обмен на новые образцы и единый тип удостоверения личности офицеров и красноармейских книжек, ужесточился контроль проверок, дальнейшее развитие получило и более углубленное изучение уловок противника в борьбе на невидимом фронте. К середине 1943 г. количество задержанной агентуры, по данным СМЕРШа, составило почти 16 тыс. человек. Тогда же войска охраны тыла подвергли аресту еще 264 агентов и диверсантов, среди них 37 женщин и 33 подростка. «Все задержанные, кроме женщин и подростков, – отмечалось в обзоре Главного управления войск НКВД по охране тыла фронтов, – экипированы в форму военнослужащих Красной Армии…, снабжались портативными радиостанциями, оружием, взрыввеществами, значительными суммами советских денег, различными фиктивными документами и чистыми бланками… В ряде случаев агенты имели еще и дублирующие документы, изготовленные для них на имя гражданских лиц: паспорта, трудовые книжки, свидетельства об освобождении от воинской службы и прочее.

При тщательном их рассмотрении эти документы без особых усилий распознаются как фиктивные. Во многих случаях именно это способствовало разоблачению вражеской агентуры. Изготовленные, в частности в Варшавской разведывательной школе, обложки удостоверений личности, а особенно паспортов, при трении влажными руками сразу теряют цвет окраски, так как сделаны не из ткани, а из бумаги, дают трещины, края лохматятся, чего не встретить на подлинных советских документах».

В его же ориентировке (сентябрь 1943 г.) «О методах маскировки агентов, забрасываемых вражеской разведкой в советский тыл» подчеркивалось: «Экипируя, как и раньше, большинство агентуры под офицерской, сержантской и рядовой состав Красной Армии и продолжая прикрывать ее документами о командировке в тыл, следовании к месту новой службы, из госпиталей по выздоровлению, немецкая разведка стала на путь более совершенного прикрытия агентов с расчетом избежания их ареста…».

В качестве примера приводилось задержание диверсионно-разведывательной группы, легендировавшейся с документами о командировке на армейские базы. В другом случае прикрытием служило предписание о «получении саперного имущества на дивизионном техническом складе», в третьем – фиктивный приказ о сопровождении в штаб полка «двух пленных немцев». Имелась даже отметка, что «полученное задание» «конвоиры» выполнили успешно. О последствиях возможной диверсии на армейских складах свидетельствует вооружение и снаряжение одной из диверсионных групп (6 диверсантов), обезвреженной в ноябре 1942 г. вблизи станции Калининской: было изъято 100 кг тола, подрывные механизмы, радиостанция, личное оружие, 75 тыс. рублей, аэрофотоснимок и топографическая карта района ее действия.