Рождественские истории - Чарльз Диккенс

нянька инстинктивно воспользовалась единственным предметом обороны и нападения, который был в ее досягаемости, — собственно младенцем. Последовавший за этим жуткий переполох только усугублялся участием Пирата: добрый пес, более рачительный, чем его хозяин, все это время приглядывал за спящим в повозке джентльменом — на случай, как бы тот не сбежал, прихватив несколько волочащихся за повозкой досок; так что теперь он продолжал нести караул, следуя за незнакомцем как привязанный и прикипев горящим взглядом к его гетрам, — а особенно пуговицам на них.

— Вы так крепко спали, сэр, — произнес Джон, когда спокойствие было восстановлено, и старый джентльмен застыл посреди комнаты, — что я вспомнил про семь спящих отроков из Писания и уже чуть было не спросил, где остальные шесть; только это получилось бы, что я сострил, а острить у меня не выходит. Ну, почти совсем, — он сдавленно фыркнул от смеха, — почти совсем.

Незнакомец, уже без шапки, абсолютно седой, с глубокими, словно прорисованными морщинами и темными, яркими, проницательными глазами, с улыбкой осмотрелся и приветствовал жену возчика, учтиво склонив голову.

Его наряд, весь в коричневых тонах, был в высшей степени причудливым и странным — и очень, очень старомодным. В руках джентльмен держал огромную дубинку или же трость для прогулок — тоже коричневую — и теперь стукнул ею об пол. Трость тут же разложилась в стул, на который джентльмен и уселся со всем спокойствием.

Возчик повернулся к жене.

— Вот! Вот так я его и встретил, он сидел на обочине дороги. Прямо как межевой камень. И почти такой же глухой.

— Сидеть прямо на морозе, Джон!

— Прямо на морозе, — откликнулся возчик, — к тому же в сумерках. Сказал мне «плачу за проезд» и протянул восемь пенсов. Сел в двуколку. И вот, пожалуйте.

— Ой, Джон! Он что, уходит?

— Да вовсе нет, с чего ты взяла?

Незнакомец произнес кротко:

— Будьте так добры, я здесь подожду, пока за мной не приедут. Не обращайте на меня внимания.

С этими словами он достал из обширного кармана очки, из второго — книгу и преспокойно погрузился в чтение, обращая на Пирата не больше внимания, чем если бы тот был домашней овечкой.

Возчик и его жена в замешательстве переглянулись. Незнакомец поднял голову, перевел взгляд с одного на другую и поинтересовался:

— Ваша дочка, мой добрый друг?

— Жена, — ответил Джон.

Незнакомец переспросил:

— Сноха?

— Жена! — взревел возчик.

— В самом деле? — изумился незнакомец. — Вы уверены? Такая юная!

И снова опустил голову к книге. Однако не успел прочитать и пары строк, как снова спросил:

— А младенец? Ваш?

Джон кивнул головой так, что чуть не сломалась шея — своего рода безмолвный крик.

— Девочка?

— Ма-альчик!!! — снова взревел счастливый отец.

— Тоже очень юный, а?

Внезапно в разговор вступила миссис Пирибингл:

— Два месяца и три дня-я-я!!! Прививка от оспы — только шесть недель наза-ад!!! Перенес отли-и-ично! Доктор сказал, прекрасный ребенок! Как пятиме-е-есячный! Вы не поверите, но уже тянет в рот но-о-ожки!

Тут гордая мать, которая выкрикивала все эти короткие фразы прямо джентльмену в ухо так, что у нее засипело в горле, а лицо побагровело, торжествующе сунула ребенка прямо под нос незнакомцу. Тилли Слоубой, напевая невразумительное «Вот как! Вот как!», приправленное обширным чихом, запрыгала вокруг жизнерадостным теленочком, развлекая бессознательное невинное дитя.

— Эй, уймитесь, он все уже понял, — скомандовал Джон. — Там кто-то стоит у двери. За ним явились, наверное. Открой-ка, Тилли.

Впрочем, дверь открылась сама: простая дверь, с одной только щеколдой, которую ничего не стоило приподнять снаружи, — и жители окрестных мест так и поступали, ведь многие искали общества возчика, хотя сам он был не любитель поболтать. Дверь открылась и впустила внутрь маленького, тощего, с выцветшим озабоченным лицом человека; казалось, его пальто сооружено хозяином из старой упаковочной мешковины: когда он повернулся закрыть за собой дверь, чтобы не впускать внутрь непогоду, на спине его одеяния явно проявилась надпись «ГиТ», выполненная крупными черными буквами. И еще «Стекло» — жирным шрифтом.

— Доброго вечера, Джон, — произнес человечек. — Доброго вечера, мамочка. Доброго вечера, Тилли. Доброго вечера, неведомый человек. Как малютка, мамочка? Пират жив-здоров, как я вижу.

— Все замечательно, Калеб, — ответила Кроха. — Уверена, сто`ит вам разочек взглянуть на дорогого малютку, и вы сами в этом убедитесь.

— Или на его мамочку.

Впрочем, на нее он не смотрел; новый гость был задумчив и погружен в себя; казалось, взгляд его — равно как и голос — направлен в иное место и время, какие бы слова он при этом не произносил.

— Или на Джона, — добавил он. — Или вот хоть на Тилли. И, конечно же, на Пирата.

— Много сейчас работы, Калеб? — спросил возчик.

— Ну, порядочно, Джон. — Он говорил так, словно обдумывает по меньшей мере создание философского камня. — Довольно много. Делаем сейчас ноевы ковчеги. Я бы еще поработал над Семейством, но при заданной цене не представляю, как это можно успеть. Хотя хочется все-таки, чтобы с первого взгляда было понятно, кто тут Сим, кто Хам, а кто чья жена. Просто для собственного удовлетворения хочется. И как ухитриться сделать все в правильном масштабе? Вот, скажем, мухи и слоны! А да! У тебя есть посылки для меня, Джон?

Возчик сунул руку в карман убранного пальто и осторожно достал крошечный цветочный горшок, завернутый в мох и бумагу.

— Вот! — Он обращался со своей ношей крайне бережно. — Ни листика не повредил. А сколько бутонов!

Тусклые глаза Калеба вспыхнули, и он с благодарностью принял горшок.

— Дорого получилось, Калеб, — сказал возчик. — Цветы зимой…

— Неважно. Сколько бы ни стоило, для меня дешево, — ответил человечек. — Что-нибудь еще, Джон?

— Маленькая коробочка. Вот!

— «Калебу Пламмеру». — Маленький человечек прочитал вслух надпись. — «Доставить состояние». Состояние, Джон? Не уверен, что это для меня.

Джон заглянул через его плечо.

— «Доставить со старанием», — прочел он. — А где ты увидел состояние?

— Ох! Ну конечно! Верно. Со старанием! Да, тогда это мое, точно. Могло бы быть и с состоянием, правда, если бы мой дорогой мальчик в этом своем Эльдорадо был жив. Ты ведь любил его как сына, верно? Любил, точно. Я-то знаю. «Калебу Пламмеру. Доставить со старанием». Да, все верно. Это для кукол, которых делает дочь, коробочка с глазами. Вот если бы там были глаза и для нее самой, Джон.

— Да. Вот если бы, — вздохнул возчик.

— Ты добрый человек, спасибо тебе огромное, — сказал гость. — Как представишь, что ей так и не суждено полюбоваться на своих кукол, — а они-то так и пялятся на нее, так и пялятся. Думать об этом не могу. Сколько с