Шпион - Клайв Касслер

— Почему бы мне не убить его?

О'Ши задумчиво кивнул. Кэтрин смертельно опасна, это смертоносная машина, не отягощенная угрызениями совести или сожалениями. Но у каждой машины есть физические пределы.

— Ты можешь пострадать. Белл подобен мне, его нелегко убить. Нет, я не хочу, чтобы ты рисковала, пытаясь от него избавиться. Но хочу, чтобы ты его отвлекла.

— Я должна его соблазнить? — спросила Кэтрин. Она вздрогнула, внезапно увидев ярость на лице О'Ши.

— Я когда-нибудь просил тебя о таком?

— Нет.

— А попрошу когда-нибудь?

— Нет.

— Меня убивает, что ты могла это сказать.

— Прости, Брайан. Я не подумала.

Кэтрин протянула руку. Он убрал свою, его обычно спокойное лицо покраснело, губы были сурово сжаты, в глазах холод.

— Брайан, я ведь не школьница.

— Те, кого ты соблазняешь сама, — твое дело, — холодно сказал он. — Я постарался, чтобы ты располагала всеми возможностями, какие есть только у избранных женщин. Общество никогда не будет указывать тебе, что ты должна делать и чего не должна. Но я хочу, чтобы ты ясно поняла: использовать тебя таким образом я не буду никогда.

— Каким образом? Как соблазнительницу?

— Барышня, вы начинаете меня раздражать.

Кэтрин Ди не обратила внимания на его опасный тон: она прекрасно понимала, что он не станет ломать мебель в «Палм-Корт».

— Прекрати называть меня так. Ты старше всего на десять лет.

— На двенадцать. И старик, хотя перевернул землю и небо, чтобы ты оставалась молодой.

Подошел официант. Опекун и подопечная сидели в каменном молчании, пока на столе не появился торт и не разлили чай.

— Как мне его отвлечь?

Когда он начинает так себя вести, ничего не поделаешь, остается только слушаться.

— Ключ — его невеста.

— Она относится ко мне с подозрением.

— Что это значит? — резко спросил О'Ши.

— На спуске «Мичигана» я попыталась с ней сблизиться и она отступила. Она чувствует во мне что-то, что ее пугает.

— Может, она ясновидящая, — сказал О'Ши, — и читает твои мысли?

На лице Кэтрин Ди появилось выражение опустошенности и мудрости, она словно превратилось в маску из древнего мрамора.

— Она читает в моем сердце.

— Звонит ваша невеста, мистер Белл.

В «Никербокере» высокий детектив нетерпеливо просматривал за своим столом сообщения, надеясь найти последние сведения о месте пребывания Глазника О'Ши, прежде чем снова пуститься на поиски Билли Коллинза.

— Какой приятный сюрприз!

— Я через улицу у Хаммершейна в театре «Виктория», — сказала Марион Морган.

— У тебя все хорошо?

Судя по голосу, нет. Он полон напряжения.

— Можешь заглянуть, когда освободишься?

— Сейчас приду.

— Тебя впустят через служебный вход.

Перепрыгивая через три ступеньки, Белл сбежал по лестнице отеля «Никербокер» и пересек Бродвей, заполненный машинами, такси и повозками с лошадьми, под гудки и крики. Спустя шестьдесят секунд после того, как положил трубку, Белл стучался в служебный вход театра «Виктория».

— Мисс Морган ждет вас в театре, мистер Белл. Сюда, пожалуйста. Идите тихо: там репетиция.

Со сцены доносилось быстрое ритмичное топанье. Распахнув дверь, Белл удивился: источником звуков были маленькие мальчик и девочка, танцевавшие на сцене в туфлях на деревянных подошвах. Белл с облегчением вздохнул, увидев, что Марион, в целости и сохранности, сидит в восьмом ряду затемненного зрительного зала, одна. Она прижала палец к губам. Белл прошел по проходу и сел рядом с ней, а она взяла его за руку и прошептала:

— Дорогой, я так рада, что ты здесь.

— Что случилось?

— Расскажу через минуту. Они уже заканчивают.

Оркестр, молча ждавший, разразился крещендо, и танец закончился. Детей немедленно окружили режиссер, оформитель сцены, костюмеры и их мать.

— Разве они не чудо? Я нашла их в заведении «Орфей» в Сан-Франциско. Пользуются бешеной популярностью в водевилях. Уговорила их мать позволить им сняться в моем фильме.

— А что с твоим фильмом о грабителях банков?

— Их поймала подруга детектива.

— Я так и подозревал. Но что случилось? Ты не в себе. В чем дело?

— Не знаю. Может, это просто глупо, но я сочла разумным позвонить тебе. Ты знаком с Кэтрин Ди?

— Она подруга Дороти Ленгнер. Видел ее как-то. Но мы не знакомы.

— Лоуэлл познакомил нас на спуске «Мичигана». Она намекнула, что хотела бы побывать на киностудии. И я едва ее не пригласила. Она из тех, кого любит камера — ты знаешь, я говорила: крупная голова, красивые черты, стройная фигура. Как мальчик, который сейчас танцевал.

Белл посмотрел на сцену.

— Он похож на охотящегося богомола.

— Да, узкая голова, большие блестящие глаза. Подожди, увидишь, как он улыбается.

— Я полагаю, ты не пригласила Кэтрин Ди. Что заставило тебя передумать?

— Она очень странная.

— А именно?

— Назови это как хочешь. Чутьем. Инстинктом. Что-то в ней есть неправильное.

— Нельзя не учитывать внутренние ощущения, — сказал Белл. — Всегда можно передумать.

— Спасибо, дорогой. Я чувствую себя глупо, и все же… когда я была в Сан-Франциско, она приходила ко мне в Форт-Ли. Без приглашения. Просто пришла. А сегодня утром опять пришла ко мне.

— И что сказала?

— Я не дала ей такой возможности. Торопилась на паром, чтобы увидеться с матерью детей. Она их импресарио и очень честолюбива. Помахала ей и ушла. Она крикнула что-то, предложила подвезти. Кажется, ее ждала машина. Но я шла и шла — и села на паром. Исаак, я уверена, что это глупо. Я хочу сказать, ее знает Лоуэлл Фальконер. И как будто не считает ее странной. С другой стороны, сомневаюсь, чтобы какая-нибудь юбка показалась Лоуэллу странной.

— Кто сказал, что она приходила, когда ты была в Сан-Франциско?

— Мадмуазель Дювалль.

— А она что думает о Кэтрин?

— Думаю, она чувствует то же, что я, только не так остро. На студии часто бывают необычные люди. Их притягивает кино. Они воображают для себя самое фантастическое будущее. Но Кэтрин Ди другая. Она явно очень хорошо обеспечена, с хорошим образованием.

— Она сирота.

— О боже, я не знала. Может, ей нужна работа.