Мастер ужасок - Вальтер Моэрс

Потом быстрыми шагами Айспин вернулся к бокалу с вином, поднял его, поднес к губам и выпил вино залпом!

Эхо вскочил от восторга и ударился головой о верхнюю полку. Книга упала. Айспин насторожился. Его физиономия никак не отражала результат выпитого любовного напитка. Он поставил бокал, взял шарик жира и бросил его в котел. Затем взял корзинку и вышел, чтобы принести из подвала новую порцию.

Эхо, кряхтя, вылез из своего заточения.

Эхо бежал с пустым винным проводом по самым оживленным улицам Следвайи, чтобы еще раз не наткнуться на каких-нибудь уличных псов. Несколько прохожих с недоумением посмотрели на него, но большинство из них было занято своими делами, своими болезнями и проблемами, болями в желудке, изжогой, кашлем и насморком. Эхо опять подумал, как далек был от него этот больной мир.

Когда он вошел в дом ужаски, то опять увидел, что вход в подвал открыт. В воздухе витала странная музыка, но на сей раз улавливался праздничный торжественный мотив.

– Спускайся вниз! – крикнула Ицануэлла. – Спускайся вниз и поцелуй невесту!

– Но без языка! – предупредил Эхо, спускаясь вниз по лестнице. – Хорошая новость! Задание выполнено! Айспин успешно выпил любовный напиток.

– Я даже не сомневалась, – сказала ужаска. – Но я тоже времени даром не теряла.

Под потолком подвального сада была натянута длинная веревка, а через нее был переброшен большой отрез красной ткани, напоминающий занавес. Ицануэлла спряталась за ним.

– Одну минутку! – пропела она. – Я сейчас буду готова.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Эхо с удивлением. Что эта сумасшедшая ужаска выдумала еще?

– Виттсмутцки! – крикнула она, и зазвучала ужасковая драматическая музыка. Занавес отодвинулся в сторону, и вперед вышла Ицануэлла.

– Та-да! – воскликнула она.

Ужаска была одета иначе, чем обычно. Вместо невзрачной пелерины на ней было нарядное платье, которого Эхо еще никогда не видел. Оно было полностью сплетено из цветов и других растений, из цветочных розеток красных и черных роз, желтых и белых тюльпанов, маргариток и мака-самосейки, бело-розовых мраморированных гвоздик, ярко-красных орхидей, голубых фиалок и фиолетовых гиацинтов, стоцвета и цветков мирабели, подснежников и огненных лилий, летних астр и слезливого сердца, лаванды и цветов лотоса, белладонны и орчанки. Кроме того, в художественный орнамент платья были вплетены травы, листья и стебли: майская трава и полевичка, наяда и кардамон, мелисса и мирта, трищетинник и серебрянка. На голове Ицануэллы была широкополая шляпа, которая также была сплетена из водяных лилий. Вокруг нее порхали бабочки, которые садились то здесь, то там, чтобы полакомиться цветочным нектаром. Казалось, что к Эхо приближается настоящий летний луг. Было ощущение, что пахнет весной.

– Что ты скажешь? – кокетливо спросила ужаска и исполнила пируэт, от которого зашелестели листья. – Это соответствует поводу? Сначала я хотела сделать подвенечное платье из краснокочанной капусты, но она так резко пахнет.

Эхо не мог оторвать от нее взгляда. Разумеется, в новом обличье все еще была прежняя ужаска, но казалась другой. Она лучше пахла. Она вела себя величаво. Она сияла внутренней красотой. Роскошь цветов затмевала все ее недостатки.

– Это умопомрачительно, – признался Эхо.

– Спасибо. Это я еще не подушилась.

– Ты намерена брать Айспина приступом?

– А как он отреагировал на любовный напиток? – спросила Ицануэлла, поправляя свое платье.

– Трудно сказать. Вообще-то никак не отреагировал. Правда, у меня не было возможности понаблюдать за ним. Он выпил бокал вина и сразу ушел.

– Необходимо время, чтобы проявилось полное действие напитка. Это где-то около часа.

Ужаска стала снимать с Эхо винный провод.

– Было тяжело? – спросила она, ослабив ремень.

– Прошла целая вечность, пока он соизволил выпить бокал, – ответил Эхо. – Но потом опустошил его залпом.

– Это хорошо. Я так волнуюсь.

– До сих пор все шло великолепно, – сказал Эхо, потягиваясь и радуясь тому, что освободился от обременительного провода. – Но мы должны быть готовы ко всему. Что мы будем делать, если напиток не подействует?

– Я тоже об этом подумала, – призналась ужаска. – Если Айспин не отреагирует на мое появление так, как мы предполагаем, то я скажу, что пришла просто навестить его. В связи – э-э-э – с ужасковой луной. Старый забытый обычай ужасок, который я вновь хотела бы возродить. Поэтому я надела праздничное платье. Или что-то в этом роде. За это он вряд ли будет жарить меня на ужасковом гриле, как ты думаешь?

– Таким образом ты выкрутишься из ситуации, – сказал Эхо. – А что будет потом со мной?

– Н-да, – вздохнула ужаска. Возникла тягостная пауза.

Некоторое время в воздухе висело «н-да…». Потом Ицануэлла воздела руки к небу и вскричала:

– Прочь мрачные мысли! Все уладится! Мне нужно еще навести марафет и подушиться.

Она исчезла за занавесом и стала жужжать и гудеть, как рой пчел. Эхо терпеливо ждал. Когда она опять появилась, то выглядела еще привлекательнее. Ее губы были темно-красного цвета, многочисленные бородавки исчезли под макияжем. У нее были длинные шелковые ресницы, которых Эхо никогда у нее не замечал. На щеках горел здоровый румянец.

– Так! – воскликнула она. – А теперь – последняя капля! Взбитые сливки на десерт.

Она капнула из флакона с духами из царапковой мяты пару капель и растерла по декольте. Затем она нетерпеливо улыбнулась Эхо.

Волна безграничной симпатии охватила царапку. Он потерся о ноги Ицануэллы, как он каждый раз на крыше терся о куст царапковой мяты, и потом так же счастливо замурлыкал и замяукал.

– Тогда пошли! – крикнула ужаска. – Вперед к крепости Айспина, будем ее брать!

Необычная картина, которую являла собой эта странная парочка, следовавшая по улицам Следвайи, привлекла внимание прохожих. Когда они поднимались вверх по Аптекарской улице, собралась толпа недоумевающих прохожих. Ужаска подняла голову вверх и даже не подумала ускорить шаг. В отличие от Эхо она, казалось, наслаждалась происходящим.

– Не обращай на них внимания, малыш! – сказала она. – Это обычные ханжи.

Когда они дошли до дорожки, ведущей к замку, за ними уже никто не отважился последовать.

– Они еще к тому же и трусы, – тяжело дыша, сказала Ицануэлла с презрением. Она положила руку на грудь. – Батюшки, у меня сердце сейчас выпрыгнет из груди.

Только у входа в замок они остановились. Ужаска подняла глаза на здание, которое вблизи выглядело значительно более старым, чем издали.

– Как ты думаешь, где сейчас Айспин? – спросила она.

– Я думаю, в лаборатории, – ответил Эхо.