Где дом твой, киллер? - Александр Койфман

Рива, чуть более уверенно:

— Хорошо, благослови вас Господь!

Пойдемте к Оксане. Она, наверное, уже волнуется из-за нашего долгого отсутствия. Да и погода меняется.

11:00. 10 января 2016 г., воскресенье. Двор у дома Лолы.

Оксана выходит из дома:

— Генри, хватит работать, я уже приготовила кофе.

Генри появляется из-за деревьев. В руках топор и секатор:

— Иду, иду, хозяюшка.

Пытается обнять ее. Оксана смеется, отстраняется:

— Ты же совсем мокрый. Умойся сначала. И охота тебе столько возиться с этим лесом? Ты действительно хочешь привести его в порядок? Два дня без отдыха работаешь.

— А что мне еще делать здесь? Только на тебя смотреть? Книги у Лолы здесь на иврите, телевизор я не люблю. Остается только пахать на природе. Благо, здесь еще на пару недель работы хватит.

— Лола в ужасе. Боится, что нечем будет тебя отблагодарить за то, что сад приводишь в порядок. Приглашает тебя в поездку по Иерусалиму.

— Почему меня, а не нас?

— Я Иерусалим не очень люблю. Все там видела в прошлые приезды. И он скучный. Вы поедете в Иерусалим, а я останусь в Тель-Авиве. Хочу прогуляться по магазинам. Хотя, ты можешь составить компанию мне, а не Лоле.

Улыбается.

— Ну уж нет. только не по магазинам. Где вы договорились встретиться с Лолой?

— Договорились, наше с ней дело. Доставлю тебя к ней, не беспокойся.

Оба заходят в дом.

18:00. Иерусалим. У Яффских ворот.

Генри и Лола остановились на минутку, оглядываются. Лола воспользовалась остановкой, спрашивает:

— Ваше впечатление от Старого города?

Генри, подумав:

— Трудно ответить несколькими словами. С одной стороны, теснота, сплошные лавочки с ничтожными товарами китайской выделки, с другой стороны, простор площади перед Стеной плача. Облезлые двери лавочек, складов, и остатки былых колон, портиков в самых неожиданных местах. Центр еврейского мира, и засилье кого угодно, кроме евреев, в дверях этих бесконечных лавочек. И туристы, туристы — европейцы и американцы, заполняющие эти улочки и переходы. Я насчитал около десятка христианских храмов, но думаю, что их значительно больше. Только около Стены плача понимаешь, что ты в Израиле.

— Я понимаю вас, трудно с первого раза научиться отсекать давящие на сознание мелочи от главного. Трудно проникнуться еврейским духом в этой мешанине народов, стилей, обычаев. Поедем домой? Вы, наверное, устали? Машина стоит недалеко, за улицей Царя Соломона.

— Не хочется уходить. Когда я еще попаду в Иерусалим? Без вас не решился бы ходить по Старому городу, сразу же запутался бы. Давайте пройдем еще по улицам, посмотрим современный центр Иерусалима.

— Хорошо. Давайте прогуляемся.

Идут бесконечной прогулочной улицей, пересекают шоссе. Лола предлагает:

— Я сейчас попробую вывести нас на улицу Бен Егуда. Это самая нарядная современная часть Иерусалима.

Смело шагнула в какой-то проулок, потом провела Генри через дворы, и неожиданно оба оказались на уже освещенной фонарями улице, по которой вверх и вниз неторопливо идут люди. По обеим сторонам современные магазины и магазинчики, рестораны, кафе, кафетерии.

Генри взмолился:

— Я уже захотел есть. Мы же можем посидеть в ресторанчике? У нас есть время?

Лола улыбается:

— Конечно, можем, но мама хотела накормить нас всех ужином в кафе. Познакомит вас с Эйтаном. Он уже вернулся из поездки. А нам еще ехать до Тель-Авива не меньше часа.

— Ну, хоть в кафе, наскоро перекусим.

Лола, не очень охотно:

— Ладно, только по-быстрому.

Маленькое кафе на Бен-Егуда.

Тесно заставлено столиками, за каждым столиком четыре-пять-шесть человек.

Лола и Генри сидят в самом углу кафе. Лола выпила кофе, ждет Генри. Генри методично жует уже вторую ножку цыпленка, изредка запивая пивом. За этим же столиком еще две девицы щебечут что-то на иврите, время от времени поглядывая на Генри.

Лола, немного нервничая от такого соседства:

— Право, не стоило нам сюда заходить.

Генри, недоуменно:

— В чем проблема?

— Проблемы нет, но мы уже опаздываем, а нам еще нужно найти нашу стоянку.

На улице.

Лола осматривается. Берет Генри за руку, уводит в переулок, потом в другой. Неожиданно останавливается:

— Не знаю, куда идти. Хотела срезать путь и, кажется, потеряла направление. Давайте вернемся. Но куда?

— Главное, не волнуйтесь. Пойдем вперед, куда-нибудь выйдем.

Еще какие-то дворы, переулок. И у закрытого уже магазина перед ними выросли две фигуры. Темновато, но Генри видно, что намерения у них серьезные, в правой руке у каждого нож.

Генри, Лоле, настороженно:

— Лола, отойдите немного назад.

Скинул с правого плеча плащ, набросил плотнее на левую руку. Правую отвел чуть назад.

Незнакомец, тот что поближе, командует спокойным голосом:

— Бумажник, живо. (Плохой иврит.)

Приподнимает нож, чтобы он был хорошо виден. Генри делает вид, что пытается из кармана пиджака вынуть бумажник, делает шаг вперед. Незнакомец по-прежнему спокоен. Чуть опускает руку с ножом.

Генри делает еще один шаг вперед, подставляет под нож левую руку, укутанную плащом, правой рукой резко бьет «под дых». Незнакомец застывает от неожиданности, хватая воздух ртом, чуть согнувшись и в то же время приподняв голову.

Генри еще раз бьет правой рукой, но уже по открывшемуся горлу. Не обращая больше внимания на падающего, разворачивается к приближавшемуся второму бандиту, размахивающему ножом. Подставляет снова под нож левую руку и бьет правой ногой бандита по причинному месту. Тот, наклонившись, схватился левой рукой за ушибленное место, но правой рукой судорожно бьет по левой руке Генри.

Генри резко бьет ребром правой руки слева по шее бандита. Тот пошатнулся, но не упал, только нагнулся еще ниже. Генри снова бьет его ребром правой руки, теперь точно между верхним позвонком и основанием черепа. Бандит падает.

Лола уже набрала код полиции, дрожащим голосом рассказала о нападении.

Генри, недовольно:

— Зря ты звонила. Сейчас полиция набежит. Зачем нам с ними связываться? Задержат нас надолго. Опоздаем к Илоне.

Лола удивленно:

— Как ты можешь так говорить? Ведь нас чуть не убили! Генри, спокойно:

— Но не убили же. Да и не могли. Дилетанты — только плащ порезали и пиджак, кажется, задели, придется выбрасывать. Они на иврите говорили или на арабском?