Первопричина 3: СССР, любовь и магия - Артём Соболь

class="p1">С этими словами, Маша подходит к ней, хватает за руку и вытаскивает из палаты. Кошка же смеясь подпрыгивает, машет мне рукой и обещает зайти завтра. Обещает пока её за дверь не выталкивают.

— Совсем оборзели, — подходя ворчит Маша, садится на стул и внимательно смотрит на меня. — Ну, жених, что делать будешь?

— У вас тут эвтаназия разрешена?

— Игорь! Вопрос серьёзный. Просто так, само по себе, всё это ну никак не рассосётся. Я помочь хочу. Ты же… Ты же всё узнал про запечатление? По глазам вижу что узнал. Ну и?

— Я не знаю. Такого не бывает, потому что не бывает. Никогда такого не было и вот опять… Маш… Мария Андреевна, может вы меня в психушку сдадите. Скажете долбанулся. А я отлежусь, пару месяцев, все летние каникулы, а когда всё успокоится…

— Да я бы с радостью. Но ты же понимаешь что туда они вместе с тобой залягут. Причём обе сразу. Ты не нервничай. Подумай. Посмотри. Большая семья это неплохо. Уважение, выплаты от государства. Землю получите, дачу построите.

— Да не в земле счастье. Я боюсь, что они поубивают друг друга. Меня-то ладно, сами бы не убились.

— А если договорятся?

— А на Луну как улететь можно? Что там, добровольцы?

— Игорь…

— Да не знаю я. Ну вот честно. Представить этого не могу.

— А ты попробуй. Потому как если они договорятся, а они договорятся, то выбора у тебя не будет. Поэтому, поступи как мужчина. Сожми яйца в кулак, собери женщин в одном месте и сделай предложение.

— Я спать буду.

Вздохнув Грибочкина встаёт и уходит. Отворачиваюсь от двери, укрываюсь одеялом, вздыхаю.

Скрипит окно. Сажусь и вижу… Ловко перебирая руками и ногами, как жутковатая паучиха, держа в зубах пакет, в палату забирается Нестерова. Выпрямляется, поправляет волосы, берёт пакет в руку, подходит и садится на стул. Не моргая смотрит огромными зелёными глазами.

А она изменилась. Волосы короче, глаза больше. Одежда… Внешность… Гвен Теннисон… Ага, вылитая. Вот кого она мне напоминает. А… Зачем?

Присутствие Нестеровой усиливает головную боль. В палате начинает пахнуть мороженым с карамелью. Нестерова… Светится. Слабо, почти неразличимо. Но…

— Игорь?

— Здрасте, Маргарита Сергеевна. А вы…

— Просто зашла. Проходила мимо. Смотрю окно открытое. На третьем этаже. Дай думаю зайду, узнаю как здоровье у ученика.

— А… Ага… А вы…

— Можно на ты. Ну так как ты?

— Да вроде жив. А…

— Неприятный случай, — качает головой Нестерова. — И женщины твои плохо поступили, неправильно. Устроили делёж, подрались. Тебя чуть не убили.

— Вы всё знаете?

— Я была там. Помочь не успела, извини. Когда я забралась на вышку вы уже упали. Хотя знаешь… Я не осуждаю. Они столько лет одни, ни к кому даже прикоснуться не могли. У вас случилось. А я… У нас с тобой тоже. Гы…

— Мама…

— Если хочешь, — улыбается Нестерова. — Можешь меня и так называть.

— Маргарита Сергеевна. Кхем… Держите себя в руках.

— Хи-хи… — жутковато улыбается Нестерова.

Ставит одну ногу на край кровати, перешагивает через меня и стоя надо мной улыбается.

— Ну, как я тебе?

— Во! — показываю