Воля и самоконтроль. Как гены и мозг мешают нам бороться с соблазнами - Ирина Якутенко

Причина такой трансформации проста: очень часто человек не может заставить себя что-то сделать (похудеть, бросить курить, перестать огрызаться на партнера) потому, что ему это на самом деле не нужно. Муж твердит, что вам необходимо сбросить вес, хотя для здоровья ваша полнота пока не опасна, вы вроде бы пытаетесь, но ничего не выходит, и вы все время мучаетесь от чувства собственной неполноценности. А может, дело в том, что вам давным-давно надоел муж, поэтому страдать, чтобы удовлетворить его требования, совершенно неохота? Пересмотрите свои отношения, разведитесь или заведите любовника – и, вполне вероятно, после этого вы похудеете без усилий. Например, чтобы понравиться новому избраннику, который вам небезразличен.

Поразительные перемены, которые происходят с людьми, если они влюбляются, – не единственный пример, когда сила воли вдруг просыпается благодаря правильной внутренней мотивации – а как мы помним, мотивация неразрывно "завязана" на дофамин. Вторая, не менее типичная история – внезапная способность много трудиться, не отвлекаясь, появляющаяся, когда человек меняет работу или вуз. Очень часто профессия "по специальности" – т. е. та, которой учили в вузе, совершенно не соответствует нашим склонностям. В 18 лет их в принципе сложно определить, к тому же очень часто на выбор института или техникума влияют родители – и в итоге огромный процент выпускников получают знания, которые им глубоко неинтересны. По данным Росстата, примерно 60 % россиян в 2012 году работало не по специальности. Конечно, иногда смена профессии объясняется тем, что в компании, которая соответствует квалификации по диплому, плохо платят. Но тот факт, что люди ищут новое место совсем в другой сфере, указывает, что им в целом не очень хочется заниматься тем, к чему их готовили в вузе. Некоторые, меняя профессию, прислушиваются к себе и в итоге добиваются успеха: нередко так бывает, когда новая профессия вырастает из хобби. Но чаще люди уходят из одной нелюбимой области в другую такую же нелюбимую и проводят дни, маясь от тоски. Ни о какой эффективной работе в этой ситуации речи, разумеется, не идет.

Кстати, понять, что же волнует вас на самом деле, поможет совет № 3 к этой главе. Перебирая всевозможные последствия безволия, вы рано или поздно наткнетесь на то, которое особенно ужаснет вас, и именно оно укажет на действительно важную цель. Если самым страшным последствием переедания вы считаете диабет – значит, вас беспокоит ваше здоровье, и забота о нем сможет дать толчок внутренней мотивации. Читайте как можно больше о том, какие факторы могут подорвать его, а какие – укрепить, чтобы у мозга был ресурс для рисования пугающих картин. Если же куда больше диабета вас вгоняет в дрожь перспектива подбирать низкокачественную одежду размера XXXL на вещевых рынках – значит, вы очень чувствительны к внешнему виду. Коллекционируйте фотографии людей в понравившихся вам нарядах, ищите нужные вещи в магазинах и думайте о том, как хорошо будете смотреться в них. Разумеется, можете на досуге почитать и про диабет – часто приоритеты меняются по мере того, как появляются новые знания. Но не исключено, что любые проблемы со здоровьем все равно окажутся для вас менее значимыми, чем невозможность влезть в платье-футляр. Психологи называют такие по-настоящему вас волнующие – пусть зачастую и неосознанно – мотивы имплицитными, или скрытыми (implicit), а те, которые мы придумываем себе сознательно, – эксплицитными, или явными (explicit). Когда они не совпадают, человек раз за разом терпит крах, пытаясь достичь внешних целей, потому что у него нет мотивации работать ради их достижения. Более того, даже если ценой неимоверных усилий ему это удается, он не чувствует себя счастливым, так как его истинные цели остаются нереализованными [9].

Если вас беспокоит, что вы придаете значение целям, которые принято считать несущественными, – поговорите об этом с психологом. Задача этой книги – дать вам работающие инструменты борьбы с безволием. Если, внедряя их, вы обнаружите какие-то более глубокие проблемы, имеет смысл заняться ими, но способы преодоления таких проблем к компетенции автора уже не относятся.

Многочисленные эксперименты показывают, что люди, которые видели искусственно состаренные изображения самих себя, соглашались откладывать больше денег из зарплаты на пенсию [10]. Как считается, эффект связан с тем, что в обычной жизни человеку сложно представлять себя в будущем, и, соответственно, принимая решения, мы больше ориентируемся на наши сегодняшние потребности. Наглядная картинка помогает мысленно идентифицировать себя нынешнего с собой будущим и учесть собственные интересы через 5 или 15 лет. Но более поздние эксперименты показали, что все не так просто и люди сильно отличаются между собой по способности представлять себя в будущем. Причем эти отличия четко проявляются не в словах, а на уровне мозга. У испытуемых, которые в тестах предпочитали забрать меньшую награду прямо сейчас, а не ждать большей награды через какое-то время, при мыслях о себе в будущем активировались те же зоны мозга, что и при мыслях о посторонних людях. А вот в мозгу добровольцев, которые легко дожидались отложенного вознаграждения, при размышлениях о себе через несколько лет активировались примерно те же зоны, что и при мыслях о себе в настоящее время [11].

То есть, одним людям в силу особенностей строения мозга проще представлять себя голодным старичком, который просит милостыню, или страдающим от диабета толстяком. Грубо говоря, для таких людей они и эти мысленные образы – одно и то же лицо, поэтому им проще заботиться о потребностях будущего себя. Статистика говорит нам, что таких людей меньшинство: например, опрос, проведенный ВЦИОМ в 2014 году, показал, что 62 % россиян ничего не откладывают. Возможно, увидев собственное состаренное изображение, все эти люди срочно побегут в банк, но, во-первых, получить такую картинку обычному человеку затруднительно. А во-вторых, нет никакой уверенности, что эффект от нее сохранится долгое время – потому что мозг по-прежнему не будет идентифицировать незнакомых, хоть и чем-то похожих на отражение в зеркале дедушку и бабушку с собой. Тем не менее попробовать стоит: потренировавшись представлять себя в будущем, вы быстро поймете, прибавляют ли созданные вами образы мотивации не есть пирожное или перевести деньги на пенсионный счет.

Хотя, похоже, способ обойти обидное свойство мозга представлять будущего себя как другого человека есть. Правда, чтобы им воспользоваться, нужно родиться и вырасти в Китае, Эстонии или, на худой конец, в Германии. И дело не в климате или национальных особенностях воспитания – дело в языке. Немецкий, мандарин, эстонский и многие другие языки позволяют говорить о будущем времени, используя те же грамматические конструкции, что и для настоящего. Иными словами, для китайца совершенно естественно сказать что-то вроде "Через месяц я отдыхаю на море". Для русскоговорящего человека такая конструкция звучит непривычно56 – точно так же, как и для англоговорящего.

Американский экономист китайского происхождения Кейт Чен выдвинул гипотезу, что такое грамматическое выделение или невыделение будущего времени может влиять на то, насколько далекими мы видим события, которые еще не произошли. Ученый предположил, что люди, которые говорят на языках с четко выделенным будущим временем, с рождения привыкли думать о будущем не так, как о настоящем. А жители Китая, Эстонии или других стран, языки которых позволяют не отделять будущее от настоящего грамматически, воспринимают события, которые только должны случиться, так же, как те, что происходят прямо сейчас. Соответственно, таким людям проще откладывать деньги, заботиться о здоровье и правильном питании – потому что для них нет разницы между собой нынешним и собой будущим. Или, по крайней мере, эта разница меньше, чем у тех, кто говорит на языках, выделяющих будущее время. Чен проверил свою гипотезу и выяснил, что жители стран, где говорят на "языках без будущего", на 31 % чаще откладывают деньги на старость, на 24 % реже курят, на 29 % чаще занимаются спортом, а их шансы получить ожирение на 13 % ниже [12].