Жар твоих объятий - Лаура Паркер

Дойдя до своей спальни, Филаделфия терпеливо ждала, когда горничная и лакей соберут и унесут ее траурную одежду. Холод ранней зимы давал о себе знать. Снимая с себя черное платье, чтобы отдать его горничной, ожидавшей в коридоре, она непроизвольно дрожала.

Филаделфия приехала к миссис Ормстед, так как не знала никакого другого места, где бы ее радушно приняли. Она не вернулась в Чикаго, как обещала Эдуардо, потому что не могла сказать правду об отце, не указав при этом на Эдуардо, чего ей делать не хотелось. Но сейчас она поняла, что стала обузой даже здесь. Ей не удалось стать хорошей компаньонкой миссис Ормстед, которая поступила с ней столь великодушно. Радость, казалось, навсегда покинула ее. В последние недели она не чувствовала даже удовлетворенности. Надо попытаться еще, ведь она стольким обязана миссис Ормстед. Надо развеселить Генри Уортона, чего ей совершенно не хотелось.

Филаделфия посмотрела в зеркало. Ее даже не расстроила «демаркационная» линия темных корней у волос. Пройдет еще с год, прежде чем она отделается от этих светлых волос и отрастут ее собственные. По настоянию миссис Ормстед она стала пользоваться хной, чтобы придать волосам нужный оттенок. Красноватый отлив был особенно привлекательным сейчас, когда она надела платье цвета лаванды, и это обстоятельство несколько подняло ее настроение.

В назначенное время она услышала резкий звон колокольчика внизу. Генри определенно был человеком пунктуальным. От всей души она пожелала, чтобы его страстная влюбленность прошла. Так было бы гораздо легче для них обоих.

Выждав, когда горничная сообщит о приходе гостя, Филаделфия неторопливой походкой спустилась по лестнице. Что ей сказать Генри? Что вообще она должна говорить? Миссис Ормстед ни намеком не обмолвилась, о чем ей беседовать с этим молодым человеком. Знает ли он, что она не Фелис де Ронсар? Знает ли он, что ее маскарад был частью плана, чтобы продать драгоценности по выгодной цене? Знает ли он, кто она такая на самом деле?

Лакей открыл дверь, и она вошла в гостиную с приветливой улыбкой на лице.

— Доброе утро, Ген…

Но мужчина, стоявший спиной к двери, был не Генри Уортон. Его волосы были черными, а плечи…

Он медленно повернулся к ней, ослепительно улыбаясь:

— Здравствуй, menina.

Филаделфия смотрела на него как на привидение. «Он нисколько не изменился с тех пор, как я видела его в последний раз», — пронеслось у нее в голове. Эдуардо был все таким же потрясающе красивым. Его глаза горели черным огнем, губы жаждали поцелуев. Как и прежде, на его щеках играли ямочки. Ее сердце неистово колотилось, в висках пульсировала кровь. Она старалась не думать о том, что больше никогда не увидит его, иначе бы сошла с ума.

— Ты не хочешь поздороваться со мной?

— Я думала… я думала, что здесь Генри Уортон.

— А я думал, что заставил тебя забыть этого человека. Вижу, что мне придется еще поработать.

Когда он приблизился к ней и погладил ее по щеке, она поняла, что отныне только смерть разлучит их.

— Ты скучала по мне, menina? — Слушая его голос, она едва сдерживала слезы. — Прости, что я отсутствовал так долго. Но мне надо было сделать неотложные дела, прежде чем вернуться к тебе. Знай, что Голубая Мадонна возвращена на свое законное место.

Филаделфия смущенно качала головой. Он не покинул ее. Это она убежала от него и пряталась все это время.

Эдуардо видел ее смущение, однако даже не попытался подбодрить ее. У них впереди вся жизнь, и еще будет время обсудить, как она провела несколько последних месяцев. Главное, что он разыскал ее.

— Тайрон передает тебе привет. С ним все в порядке. Но он по-прежнему злится, что Макклауд исчез. Однако нас это не должно больше беспокоить. Тайрон был вынужден покинуть Новый Орлеан. Макклауд очень хитрый и будет всегда настороже, а Тайрона разыскивают власти, чтобы привлечь к суду за ряд преступлений. Не хмурься, menina. Тайрон выкрутится. Он поедет на Запад, возможно, в Колорадо.

Эдуардо провел большим пальцем по ее дрожавшей губе.

— Давай поговорим о нас. Я привез тебе подарок.

Он полез в карман жилета и вынул из него продолговатый изящный ювелирный футляр.

— Открой его.

Не отрывая глаз от Эдуардо, Филаделфия взяла футляр.

— Мне не нужны подарки.

— Я это знаю, а потому буду осыпать тебя ими с большим удовольствием. Сделай одолжение и открой футляр.

Филаделфия отвела взгляд от глаз Эдуардо, горящих опасным огнем, и открыла футляр.

В нем на атласной подкладке лежали три нити великолепного жемчуга: сокровище Мей Лин.

— Это твой свадебный подарок, menina. — Филаделфия подняла глаза и увидела, что Эдуардо все еще любит ее, любит после всего и вопреки всему.

— Как ты заполучил его?

— Я не предполагал, что этот жемчуг дорог тебе, пока ты не поведала мне, что это твое приданое. Я помню твою сказку о сокровищах Мей Лин. — Он обхватил ее лицо ладонями. — Ты много для меня значишь, menina.

— Ты купил их на аукционе?

— Я думал, что ты знаешь об этом.

Филаделфия покачала головой и снова посмотрела на жемчуг.

— Я не следила за торгами. Но я рада, что ожерелье купил ты.

— Menina, — произнес он, подняв пальцем ее подбородок. — Неужели тебе нечего сказать?

Она встретила взгляд его черных глаз, и все в ней вспыхнуло огнем, любовью и радостью.

— Ты удивляешься, почему я сбежала?

— Я знаю, почему ты сбежала. — Он провел пальцем по ее нижней губе. — Но теперь ты никуда не убежишь, не так ли?

— Как… как ты нашел меня?

Почему он так изучающе смотрит на ее рот, словно собирается укусить ее?

— Благодари свою хозяйку, хотя она выбрала не совсем правильный способ отыскать меня. Она послала по моему следу частных детективов, а я, опасаясь, что они агенты Макклауда, всячески избегал их. Если бы я не застукал одного из них, когда он на прошлой неделе копался в моем багаже в Чикаго, меня бы здесь не было.

Эдуардо коснулся чувствительного местечка за ее ухом. Филаделфия застонала.

— Целых три месяца без тебя — долгий срок. Я почти совсем не спал. Да и как я мог заснуть, если все время вспоминал минуты нашей близости, твое упоительное тело и всепоглощающую страсть, которая пела в нас обоих?

Он подошел к ней вплотную и спросил:

— Скажи, что ты помнишь, menina?

— Все, что связано с тобой.

Он поцеловал ее, и ей вдруг показалось, что ее сердце сейчас остановится от радости, переполнявшей его. Эдуардо привнес в ее жизнь экзотическую музыку, сияние тропического солнца, чащобу джунглей, вкус диких плодов. Она чувствовала в себе течение широких многоводных рек и прохладных быстрых ручьев.