Даша и Домовой - Наталья Витальевна Меркулова

делать, дать суеверным старичкам дом сжечь? Знаешь, как я за домового испугалась…

– Так он же не живой.

– Ну и что? Но он же есть, он существует… Да и к тому же ветерок бы подул и полдеревни бы не стало. Всё бы сгорело дотла. Я-то подумала в первую очередь о них, а у стариков, по ходу уже совсем мозгов нет. Совсем одичали в этой деревне. Я сюда приехала, думала, целыми днями буду ходить, с ними разговаривать, присматривать за ними, чтоб совсем не одичали. А тут целыми днями дела, дела, дела. И ношусь по кругу, как заведенная. Даже с Анькой поговорить некогда, вон, через забор живем.

– Так ты сама их себе находишь, дела свои, – ворчливо отозвалась Таня.

– Сама, – согласилась Даша, – однако, ты тоже всюду за мной лезешь, а могла бы просто дома сидеть.

– Мне скучно всё время дома сидеть, – призналась Таня.

– Ага, зато со мной так весело… До туалета хоть добежала вчера?

Таня хихикнула.

– Еле добежала, ещё чуть и всё, и вышел бы конфуз.

– Ой, беда мне с тобой, вот честное слово, как маленькая. И этот ещё на мою голову свалился, со своим свинарником. Слушай вот что тут так грязно? Паутины везде море, пыль клубами, такое ощущение, что хозяева ещё при жизни тут никогда не убирались.

– Так может, и не убирались, может, им и так хорошо было. Люди-то везде разные. А может, уже просто сил не было, обстановка-то стариковская, – предположила Таня.

– А может и не убирались, – согласилась Даша, – кому они сейчас нужны, старики эти. Вон, Анькина мамаша даже на могилку к матери не приехала. Пашка гасится всё время у нас, а ведь у него здесь тоже бабушка живёт, а он к ней и носа не кажет.

– Не живёт, – поправила Таня, – мы когда к нему матрацы относили, он мне сказал, что как только в розыск того бандита объявили, сразу понял, что бабушка в зоне риска может оказаться. И отвёз её к матери. Она же уезжать отсюда не хотела, но вот, под предлогом опасности он её и вывез.

– Интересно получается, бабку он вывез, а нам даже ничего не сказал, вот урод.

– Нет, он говорил, когда тебя спрашивал, тогда и вывез.

– Всё равно урод, – буркнула Даша.

– Чего ты его всё время костеришь? – не выдержала Таня, – хороший парень, добрый.

– Ну, у тебя уже такой добрый один был… На того горбатилась, а теперь на этого. А вообще, если честно, в детстве он таким поганцем был, что этого забыть просто невозможно. Вроде выросли, вроде уже и отношения выяснили, помирились, но каждая его выходка говорит о том, что он урод невоспитанный и меня просто начинает трясти от злости. Я стараюсь к нему хорошо относиться, честное слово пытаюсь, но выходит это у меня с трудом.

– Ну вот…А мне советуешь Игорька забыть…

– Потому и советую, что у самой такое тело перед носом вечно болтается. Но у меня-то хоть друг детства, или враг, а у тебя типа муж. У тебя во стократ хуже и обиднее. Вот, понимаешь, вроде жена Пашке изменила, жалко мужика. А с другой стороны смотришь на него и думаешь, что этот урод сам напросился. Наверное, довел девку до крайности, и она решила отомстить. А может, он ещё и рукоприкладством заминался. Я, правда, не почувствовала, но я пока ещё плохо вижу, что да как.

– В смысле ты видишь?

– Ну, я не знаю. Как это назвать. Прикасаешься к человеку и видишь всё, что с ним произошло.

– Да ладно. А что так бывает?

– Ну, раз я тебе рассказываю, значит бывает.

– Вот здорово, мне бы так… Я бы тогда к Игорю за версту бы не подошла.

– Да ты бы этим даром воспользоваться не смогла. Там невооруженным глазом всё было видно, а ты увидела, нашла оправдание увиденного и умышленно наступила на эти грабли. Тяпка по башке, видать, тебе тоже не просто так прилетела. Видно у тебя фишка такая, пока все грабли в мире башкой не соберёшь, не успокоишься. А вообще, правильно, что ты около меня всё время держишься. Нам поодиночке с таким даром не выжить. У обеих косяков хватает.

– Даш, а ты не задумывалась над тем, чтобы здесь навсегда остаться?

– Не знаю, я о таком никогда не мечтала. Впрочем, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, может быть это самый лучший вариант. Мне кажется, в городе я буду как бельмо на глазу. Только вот, чем жить тут в деревне? Яйцом торговать, – хихикнула Даша.

– Да с голоду-то не помрём, много ли нам надо. Земли много, можно насажать всего, да потом на рынке продавать. С моим-то даром можно уже в мае помидоры возить.

– А кто торговать будет, ты? – с улыбкой спросила Даша.

– Я не умею, – испуганно сказала Таня, – я боюсь.

– Вот и я не пойду, мне лично стыдно среди торговок стоять. Я лучше в город каждый день буду ездить на работу.

– Ого, ты загнула, это же каждый день по два часа в дороге, тяжело же.

– В Москве так люди каждый день катаются, и ничего…

– Но ты-то не в Москве!

– Ой, не знаю, Тань. Вот возьму и заберу себе этот дом. Вот и будет в нем самый настоящий жилец.

– А этот куда?

– Этот бабушкин, она рано или поздно всё равно вернётся, а две хозяйки в доме, тем более ведьмы, это не дело.

– Ну, мало ли как дело повернётся, – сказала Таня, домывая крыльцо, – может, ты этому дому хозяйкой будешь.

– Кто, я? Да ни в жизнь, – возразила Даша, вынося ведро и выливая грязную воду в запущенный огород, – что я тебе такого сделала? Мы не совместимы, – она отобрала тряпку у Тани и постелила её перед первой ступенькой, – нас если в один дом вместе посадить, то мы через час друг друга поубиваем. Теперь нам Пашка должен, как земля колхозу, – сказала девушка, закрывая дверь, – только он же не успокоится на этом. Он же шторы, что мы сняли и засунули в таз, припрёт к нам и попросит постирать. Вот посмотришь.

– Так у него же машинка в кладовке стоит, – опешила Таня.

– Ну и что, что стоит, он даже не подумает ей воспользоваться. Я сразу говорю, стирать ему не буду. Мне хватает его бездонного желудка, скоро уже всё, что у меня есть, сожрёт, включая куриный корм и меня.

Таня хихикнула.

– Даш, ну, это уж совсем чересчур.

– Вот и я о том же. Пора Паше нашему валить