Товарищ "Маузер". Братья по оружию из будущего - Юрий Валин
Шрифт:
Интервал:
– А ЭТА где? Уже копает? – мрачно спросил прапорщик.
– Где там, – Прот махнул рукой, – говорит, хоть чуть просохнуть должно. Иначе в грязи захлебнешься и эту… бомбу трудно будет разрядить. Она уверена, что там бомба всенепременно запрятана.
– Какая бомба? – насторожился Пашка, распрягающий лошадей.
– Заряд. На золоте, – пробормотал прапорщик. – Заряда там, может, и нет. Это так, для профилактики. А что она так долго? Уже темнеет. Там и так… жутковато.
Прот понимающе кивнул:
– Я вот себе пистолет выпросил. Хотя какой пистолет против мертвецов?
– Так вы що, мертвяков боитесь? – удивилась Вита. – Тоже нашли страхищу. Давай, Протка, я тебе с грибами допомогу. Мы теж набрали. С червяками, та ладно. Добре, що соль есть. Катерина Еорьевна кинжал не оставила? Я звыклась им чистить.
Прапорщик и Прот одновременно содрогнулись.
Чугунок побулькивал на огне. Под кронами сосен было уже совсем темно. Герман посидел у огня, встал, потоптался. Снова сел.
– Велела ждать, – сказал все понимающий Прот.
– Да слишком долго, – с тоской сказал прапорщик. – Вдруг что-то…
– Так пойдем навстречу, – живо поднялся Пашка. – Заодно я осмотрюсь.
– Знаешь, Павел, там осматриваться не очень-то хочется. Там воняет, так что… – пробубнил Герман.
– Так все равно же завтра идти, – тряхнул отросшими кудрями храбрый большевик.
Ждать больше не было терпения, Герман подхватил «драгунку». Вита принялась вытирать руки:
– Я з вами.
– Сиди! – испуганно сказал прапорщик.
– Що ты на меня цыкаешь? Пан начальник нашовся, – возмутилась девочка.
– Вита, кто варить будет? – дипломатично напомнил Прот. – Меня в монастыре куховарить не обучали.
Девочка, гневно зыркнув на Германа, с неохотой взялась за палку-поварешку.
Парни двигались между деревьев, лес на глазах темнел.
– Ого, как потянуло! – озабоченно пробормотал Пашка. – Аж дух сперло. Да что ж там такое, а, раз вы с Проткой так дергаетесь? Батальон навален, что ли?
– Двое здесь, один подальше. Да уж очень нехороши, – прошептал Герман.
– То-то я смотрю – лошади беспокоятся. Витке лучше не ходить?
– Это уж точно. Лучше мы без нее блевать будем.
Из-за ствола показалась тень. Парни вскинули винтовки, чуть не зацепив друг друга.
– Я думаю – какие олухи здесь болтаются, лясы точат? – злобно прошептала тень с весьма узнаваемыми интонациями. – Как пить дать, кто-нибудь из вас от меня дырку во лбу заработает. Я что приказывала?
– Надолго вы пропали, – прошептал Герман. – Вдруг планы изменились?
– Думаете, я золото выковыряла и деру дала? Да пропади пропадом это золото гнойное.
– Да вы что, Екатерина Георгиевна? С золотом успеется, – встрял Пашка. – Ужин почти готов. Слюноотделение началось.
– Какое, на хер, слюноотделение? – с тоской пробормотала Катя. – Я уже сама словно заживо гнию. Сейчас вывернет. Сроду столько на трупы не любовалась.
– Да, попахивает от вас, – озадаченно признал Пашка.
– Я те дам, «попахивает»! Сейчас раздену и одежду отниму, все равно завтра в лагере будешь загорать. Вот мразота гоблинская, а не раскопки. Вы хоть догадались воды принести? Я бы сейчас за горячий душ и шампунь все золото отдала, да еще и из своего жалованья приплатила…
Катя сидела, закутавшись в шинель. Кое-как выстиранную одежду развесили у костра. Кушала предводительница на редкость вяло, хотя грибной бульон вышел густым и ароматным.
– Да, господа гвардейцы, на этот раз я вляпалась. По самые уши. Даже глубже. Метра четыре копать придется. Это не считая верхнего уровня, с жильцом, – предводительница жалобно сморщилась. – Уж казалось бы, не жизнь у меня, а помойка. Так нет, дальше все грязнейше и грязнейше…
– Мы поможем, – неуверенно заверил Пашка.
– Обязательно. Диспозиция такая: с рассветом все рассасываетесь на исходные. Вита и Прот – вам эта сторона и лагерь. Патрулировать и охранять. Грибы – не отходя с поста. Павел – обойдешь лесом и патрулируешь с той стороны. К этой сраной поляне ни одна душа не должна незамеченной подойти. Я хочу спокойно работать. Герман Олегович – вам дозор непосредственно у места эксгумации. Ну и техническая помощь в случае необходимости.
– Если конкретнее? – осведомился Герман.
– Если я подорвусь, а лопата уцелеет, подойдешь и прикопаешь то, что от меня останется, – весьма свирепо пояснила командирша. – Еще вопросы будут?
– Виноват, – Пашка поерзал. – Два вопросика, Екатерина Георгиевна. Що такое эксгумация? И почему непременно Герман с вами остается? Я, не в обиду господину прапорщику будет сказано, с лопатой получше знаком. Опять же мышечная масса…
– Ты свою мышечную массу применишь, если я благополучно до золота докопаюсь. Натаскаешься, будь здоров. Так что потерпи. А что такое эксгумация, ты меня лучше не спрашивай. Всё, я в бричку спать пошла. Потом как-нибудь экипаж отскребете от ароматов.
* * *
Герман сидел за указанным деревом. Обозревал опушку, иногда поднимал бинокль и поглядывал на согнутую фигуру командирши. Катя уже часа три ковырялась у могилы, преимущественно не поднимаясь с четверенек. Что она конкретно делает и как выдерживает – прапорщик понять и не пытался. Даже до его сосны иной раз долетала такая волна смрада, что Герман не выдерживал и прятал нос в ворот шинели. День выдался пасмурный, но дождя пока не было. Страшно подумать, если бы пекло солнце.
Два раза Катя подходила – нижняя часть лица закрыта косынкой, глаза отстраненные, сосредоточенные. На руках изящные темные шелковые перчатки, извлеченные из того же бездонного саквояжа (Витка как увидела, так рот и открыла). Еще на командирше была повязана, на манер рабочего фартука, тряпка из распоротой темной юбки. Катя пила воду из бутылки, но беседовать желания не изъявляла. Прапорщик ее понимал – несло от девушки изрядно, да и лицо у командирши было бледнее бумаги. Екатерина Георгиевна возвращалась к могиле. Герман оставался разглядывать опушку и слушать трели игнорирующих смрад зябликов.
Когда Катя подошла в третий раз, ее ощутимо пошатывало. Плюхнулась на влажную хвою, привалилась спиной к дереву. Герман постарался не отшатнуться.
– Знаешь, прапор, мертвый человек – чертовски токсичная вещь, – пробормотала амазонка, прикрыв глаза. – Что, несет от меня, как от зомби? Я уже ничего не чувствую. Дерьмо полное, никак не могу справиться. Устроил головоломку гондон деблоидный. Поймаю – живым похороню. Бля, может, «жмурика» веревкой сдернуть? Так нет у нас хорошей веревки. Вожжей не хватит, да и куда мы без вожжей?
– Екатерина Георгиевна, – Герман старался говорить разборчиво – от Кати шло такое амбре, что глаза слезились, – Екатерина Георгиевна, пойдемте отсюда. К дьяволу это золото. У нас его с таким запахом все равно никто не возьмет. Поедемте. Нехорошее мы дело затеяли.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!